Подражание королю - Климова Светлана

Оказавшись рядом, бушлат постучал толстым пальцем с обломанным ногтем в форточку бокового стекла, а когда водитель не пошевелился, настойчиво повторил жест.

«Охрана, — подумал Бурцев. — Подъезд и стоянка охраняются», — и потянул к себе рычажок двери.

— Чего? — недружелюбно спросил он. — В чем дело?

— Извиняюсь, — проговорил бушлат. — Я тут смотрю — вроде бы не свой.

Так и есть. На ночь будете оставлять?

— В каком смысле? — уже миролюбивее переспросил Бурцев, не высовываясь из салона. Лезть на рожон не следовало, как и не следовало лишний раз мелькать.

— Вы про машину, что ли?

— Ну, — буркнул охранник. Ветер высекал из его окурка длинные искры. — У нас стоянка платная. Пятерка, если до восьми утра. В восемь пересменка.

— Я на минуту, — успокоил Бурцев. — Тут у меня приятель жил когда-то.

Никак не вспомню номер квартиры. У вас список жильцов в подъезде имеется?

— Как фамилия? — строго спросил старик. Он назвал первую, какая пришла в голову.

— Что-то не упомню… — засомневался бушлат. — Нету у нас таких. И не было. — Он отбросил окурок. — Можете посмотреть сами. У лифта, над почтовыми ящиками.

Когда старик отчалил, он извлек из перчаточного ящика дурацкую кепку из кожзаменителя с отворотами-наушниками, поднял воротник полушубка и выбрался из машины, нащупывая в кармане очки с простыми стеклами, с которыми не расставался. Теперь его было непросто узнать. Да и полушубок он надевал только на объекте, обычно тот валялся в багажнике вместе с инструментом.

В подъезде было чуть теплее, пахло едой. Охранник сидел за барьером у зарешеченного окна, выходившего во двор, приемник бубнил восьмичасовые новости.

— Налево, где лифты, — сказал старик, когда Бурцев, не поворачиваясь, шагнул мимо.

— Спасибо, — невнятно пробубнил тот. — Я только глянуть…

Оба лифта — грузовой и пассажирский — находились внизу, и как только он обнаружил на погнутой жестянке напротив цифры 24 фамилию «Новак», ему едва удалось справиться с желанием войти в кабину и нажать кнопку шестого этажа. Это было бессмысленно, но желание оказалось действительно сильным. Фамилия была вписана недавно, поверх старой, наспех замазанной.

— Нашли? — окликнул вахтер, когда он уже направлялся к выходу.

— Нет. Что-то с номером дома, наверное. Ошибка.

— Ну не знаю… Тут других шестнадцатиэтажных близко нет. Один наш. — Он подозрительно оглядел фигуру чужака в потертом рыжем полушубке и очках в серебристой оправе.

В дверях Бурцев едва не столкнулся с рослым худощавым парнем в короткой черной куртке, успев заметить, как в ухе у того тускло блеснуло колечко серьги.

Сев в машину, он без суеты убрался со стоянки, объехал микрорайон и, петляя между «хрущевками», снова вкатился во двор с другой стороны.

Теперь расстояние между ним и подъездом составляло метров сто. И все еще ничего определенного. Он даже не знал, как сейчас выглядит свидетель.

Память сохранила смутный отпечаток — пожилая, рост выше среднего, довольно надменная дама с кудлатым черным псом… Строптивым скотч-терьером… Рано или поздно собаке потребуется прогулка, это ясно.

Значит — ждать…

Он прождал до половины десятого, время от времени включая отопление и изредка поглядывая на часы, пока не почувствовал, как позади него, на заднем сиденье, кто-то едва слышно пошевелился.

Осторожно скрипнула пружина сиденья, прошуршал завалявшийся клочок фольги от шоколадной обертки. Дуновение тепловатого воздуха коснулось затылка.

Этого не может быть. Нет. До сегодняшнего дня он все делал правильно, и не было никакой причины, чтобы Темный появился снова.

Но он был здесь. Бурцев почувствовал легкую судорогу в мышцах спины, а затем боль в позвоночнике. Боль стремительно поднималась вверх, словно ртуть в термометре, погружаемом в кипяток. В какое-то мгновение ему показалось, что позвонки вот-вот разлетятся в пыль, но это была только прелюдия. По сравнению с новой волной все равно что мелкая рябь в пруду.

Зрение померкло, затем в глубине мозга, в полной темноте, вдруг вспыхнула, раскололась добела и разлетелась вдребезги огненная спираль. Он резко наклонился к рулевой колонке, не почувствовав удара о пластик, и, когда загудел сигнал «пежо», обернулся.

Темный сидел на заднем сиденье, слегка откинувшись и насмешливо разглядывая лицо Бурцева, залитое кровью, вытекавшей из рассеченной брови. В салоне стоял тяжелый, дурманящий запах. Он был одет как обычно. Широкие плечи обтягивала засаленная, прожженная во многих местах армейская телогрейка, на лбу — непроницаемые темно-синие защитные очки, кожа лица бархатисто-черная, без глянца, розовели только воспаленные веки и непристойно вывороченные, всегда влажные губы.