Звонок другу - Троицкий Андрей

Меньше всего сейчас хотелось отвечать на ее вопросы. Куда он исчез? Где пропадал всю ночь? Почему не позвонил? Ведь она ждала, нервничала, заснуть не могла. Ясно, нервничала. Ясно, ждала. Откуда такое равнодушие? Почему Костян позволяет себе то, что не позволил бы ни один любящий мужчина? Именно так, этими же словами, Настя сформулирует свои вопросы. Дрожь в голосе, на глазах слезы. Действительно, почему Костян ведет себя, как свинья? Ответов не было. Надо бы придумать что-то вразумительное, логичное. Что-то такое… Но что может придумать человек, у которого спросонья башка совсем не варит, человек, переживший не самые приятные в жизни ночные приключения.

Костян подошел к окну, глянул вниз, на темный квадрат двора в белых проплешинах снега. Сломанные качели, несколько пустых скамеек, возле песочницы какая-то дама в кожаном плаще выгуливает грязно-серого пуделя. Дама куда-то опаздывает, она нетерпеливо дергает за поводок, но собака не желает идти домой. Пудель рвется к помойке, хочет спугнуть пару жирных голубей, которые ищут в отбросах что-нибудь съедобное. Костян потер ладонью лоб. Что же сказать? Вот он, грустный итог жизни: тридцать годиков за плечами, а он даже врать складно не научился. Кажется, он даже не повзрослел.

А если сказать правду? Вчера вместе с дружбанами мы побывали в Подмосковье, долго месили дорожную грязь, пешком добираясь от шоссе до садоводческого товарищества «Сосны». А там проникли на чужой участок и увели мерс у одного жлоба. Но все пошло наперекосяк с самого начала. Хозяин проснулся, поднял шум, даже пару раз пальнул из пистолета, а затем погнался за ними на «ситроене» любовницы. И сегодняшним утром Костян вполне мог проснуться не в своей квартире, на этой мягкой постели, а мог на деревянном настиле камеры предварительного заключения. А поутру друзей по одному тягали бы в следственный кабинет, снимая показания.

Но на этот раз обошлось. Ошпаренный, вырвавшись на жигуленке из леса, бортанул «ситроен» в заднее крыло, а когда тот слетел с дорожной насыпи, Димон пробежал две сотни метров, пересел в мерс. До Москвы добрались спокойно, поставили тачку в гараж и разбежались.

Нет, сказать правду он не сможет, язык не повернется. Версия такая: они с пацанами копались в гараже, ремонтировали тачку Киллы, выпили немного пива, потрепались, совсем забыли о времени. Вышли из гаража, уже утро.

Костян присел на подоконник, прикурил сигарету. Вода на кухне больше не лилась. В комнате пахло обойным клеем и олифой. Разобранная стремянка увешана рабочей одеждой маляров. Заляпанные краской куртки, майки, какое-то тряпье неизвестного назначения. Внизу стоят потрескавшиеся от старости две пары башмаков. Маляры со слезами на глазах выпросили у Кота три отгульных дня. То ли нашли денежную халтуру на стороне, то ли душа праздника попросила. Сегодня пятый день, а рабочих ну хоть с фонарями ищи. Только не поймешь, где потерялся их след.

Ремонт в квартире начался больше месяца назад. За это время тетя Тоня и Вадик, украинцы приехавшие в Москву на заработки, успели содрать старые обои, размыли и покрасили потолки, кое-как, сикось-накось положили в ванной кафель. Всего-то. А работы впереди еще непочатый край, конь не валялся, а маляры работали так, будто у них в конечностях стояли тормозные колодки.

Костян проклинал тот день, когда на строительном рынке увидел эту парочку и поверил басням о том, что Вадик с тетей Тоней, спецы высшей квалификации, в два счета сделают ремонт его запущенной холостяцкой берлоги. Недорого и, главное, очень быстро и качественно. Вот тебе и быстро. И качественно. Тетя Тоня, вечно стонавшая то ли от приступов радикулита, то ли от природной лени, мучимая подагрой и хронической простудой, едва шевелилась. Судя по этим стонам, она готова была вот-вот отбросить коньки, возложив хлопоты с похоронами и поминками на Кота. «Слушайте, если вы так плохо себя чувствуете, сходите к врачу, — как-то не выдержал Кот. — Пусть мазь пропишет. Стонать при мне — пустое дело. Я за радикулит малярам не доплачиваю. А лучше так: сразу получите инвалидность. Навсегда забудьте о работе, а по утрам в свое удовольствие растирайтесь скипидаром». Тетя Тоня сделала вид, что обиделась, дня три не разговаривала с хозяином, но стонать прекратила.

Вадик же интересовался не работой, а ценами на вещевых барахолках, прикидывая, какой товар нужно везти из Москвы, чтобы с выгодой загнать у себя на родине. Возвращаясь после очередной экскурсии на вещевой рынок, он долго жаловался тетке на неуступчивых московских продавцов, повторяя: «Если уж что везти отсюда, так это кроссовки. И спортивные костюмы. Кстати, я и себе костюмчик подобрал. С тремя полосками. Закачаешься». «Слушай, пан спортсмен, поработать нет желания? — спрашивал Кот. — Ты ведь маляр высшей квалификации. А не хрен в стакане. Где твоя рабочая гордость?». Кот смеялся, а Вадик, туго понимавший юмор, только кивал головой. Он тупо смотрел на ведро с краской, соображая, для каких целей предназначена эта жидкость и что нужно с ней делать. Так и не сообразив, понуро плелся на кухню пить кефир, жевать бутерброды и, глядя в окно, мечтать о будущих барышах.