Испытание воли - Тодд Чарлз

Резко изменив тактику, Ратлидж спросил:

— Что ваш жених, капитан Уилтон, и ваш опекун обсуждали после обеда в субботу, накануне смерти полковника?

Взгляд девушки стал настороженным. Тяжелые веки на момент приподнялись.

— Уверена, вы говорили об этом с Марком, — отозвалась она.

— Я предпочел бы услышать, что скажете вы. Насколько я понимаю, это привело к ссоре?

— К ссоре? — Ее голос стал резким. — После обеда я пошла наверх. Я… неважно себя чувствовала. Чарлз и Марк были в гостиной, когда я оставила их. Они говорили об одном из гостей, приглашенных на свадьбу. Оба не любили этого человека, но чувствовали, что должны включить его в список. Это офицер, с которым они служили, — мой опекун в бурской войне, а Марк во Франции. Не могу себе представить, чтобы они из-за этого поссорились.

— Все же слуги сказали инспектору Форресту, что они обменялись сердитыми словами, что капитан Уилтон выбежал из дома в гневе, а полковник Харрис в дверь, которая захлопнулась за ним, бросил стакан из-под вина.

Леттис оставалась неподвижной. Даже пальцы ее перестали теребить платок. У Ратлиджа внезапно сложилось впечатление, что это было новостью для нее, что она не была осведомлена о происшедшем. Но она всего лишь промолвила:

— Если слуги так много слышали, они могли бы рассказать вам, в чем было дело.

— К сожалению, они были свидетелями только конца ссоры.

— Понятно.

Как будто отвлеченная какой-то мыслью, девушка умолкла, а Ратлидж ждал, пытаясь определить, что творится за ее длинными ресницами. Потом она встряхнулась и повторила:

— Действительно, к сожалению. Все же вы должны знать, что ни Чарлз, ни Марк не были вспыльчивыми людьми.

— Едва ли я могу охарактеризовать хлопанье дверью в гневе и швыряние в нее стакана как хладнокровие. Но в свое время мы получим на это ответ.

Ратлидж с интересом отметил, что Леттис не бросилась на защиту капитана Уилтона, хотя имела такую возможность. И конечно же она должна была осознавать, куда ведут эти вопросы. Но она сбросила это со счетов или проигнорировала? Привыкший к эмоциональным ответам, Ратлидж был озадачен ее уклончивостью, но не знал, ее это вина или его.

— Вы верите, что этот человек, Мейверс, мог убить полковника? Очевидно, он несколько лет досаждал вашему опекуну.

Леттис моргнула.

— Мейверс? Он всю жизнь был смутьяном. Сеял раздоры просто ради удовольствия. — Посмотрев на сержанта Дейвиса, она добавила: — Но убивать? Рисковать своей шеей? Не могу представить, чтобы он зашел так далеко. Если, конечно, он этого не хотел.

— В каком смысле?

— Мейверс мог быть всем — от совестливого протестующего до неистового большевика, — лишь бы возбуждать и сердить людей. Но все более-менее привыкли к его выходкам. Иногда я даже забываю о его присутствии. Лоренс — мистер Ройстон — всегда говорил, что это лучший способ убрать ветер из его парусов. Но Чарлз чувствовал, что это могло отбросить Мейверса за грань, что он больше всего боялся быть игнорируемым. Кто знает, что он мог тогда натворить? Чарлз разбирался в людях. Он знал Мейверса лучше всех нас. Все же на вашем месте я бы с осторожностью относилась к любым признаниям Мейверса, если они не подкреплены неопровержимыми доказательствами.

Это замечание также озадачило Ратлиджа. Потерпевшей только что предложили готового козла отпущения, но она отвергла его. Если она пыталась изменить направление следствия, то делала это с почти блестящей изощренностью. Дейвис, находящийся вне поля ее зрения, кивал, словно соглашаясь с ней насчет Мейверса-убийцы, хотя она не сказала ничего подобного.

И все-таки, если ей не пришло в голову, что капитан нуждается в защите, почему вопрос о ссоре так насторожил ее? Возможно, Харрис был виноват, и она пыталась сохранить его доброе имя и репутацию? Ратлидж двинулся к камину в надежде, что изменение ракурса поможет ему лучше видеть Леттис. Но ее лицо все равно оставалось скрытым, и он мог прочесть ее мысли с таким же успехом, как выгравированную надпись на чаше у ее локтя.

— Знаете ли вы еще кого-нибудь, кто мог бы желать смерти вашему опекуну?

— У Чарлза не было врагов. — Леттис вздохнула. — Если вы верите сплетням, то кое-кто мог бы желать смерти Марку. Но Чарлзу? Он не пробыл здесь достаточно долго, чтобы обзавестись врагами. Он был военным, а отпуск — редкая вещь, время для передышки, а не для склок.