Без единого свидетеля - Джордж Элизабет

— Эйр, — мгновенно ответил он.

— Констебль, я нашла информацию, которую вы запрашивали, — сказала она. — Вероятно, вы захотите передать ее начальству.

Нката предоставил компьютеру выполнять за него работу по сверке почтовых индексов, собранных владелицей «Хрустальной луны». Гиги — так ее звали — были нужны индексы, чтобы доказать растущий интерес к ее товарам в других районах города и, следовательно, доказать необходимость основания еще одного филиала. А Нката поначалу хотел узнать, не проживает ли кто-то из клиентов магазинчика в районах, где были найдены пятеро убитых подростков. Однако, поразмышляв о найденной Барб Хейверс связи между местами преступлений и адресами работников «Колосса», он решил добавить компьютеру еще один параметр для сравнения: почтовые индексы всех сотрудников воспитательной организации. На это у него ушло больше времени, чем он рассчитывал. В «Колоссе», как оказалось, очень немногие горели желанием незамедлительно поделиться с полицией своим точным адресом.

Когда он наконец получил результат, то сразу же распечатал и изучил его. Затем вручил его Стюарту, чтобы инспектор передал бумагу Хильеру, когда пойдет просить дополнительные силы для наблюдения за персоналом «Колосса». Нката уже набрасывал пальто, чтобы отправиться выполнять задание в Гейбриелс-Варф, когда в оперативный центр заглянул Линли и тихо окликнул:

— Уинни, нас ждут наверху.

«Нас ждут наверху» означает только одно — они понадобились Хильеру. Он вызывает их именно сейчас — через несколько часов после пресс-конференции, созванной преподобным Брамом Сэвиджем, — и это предполагает, что встреча не будет приятной.

Нката вышел вслед за Линли, не снимая пальто.

— Я собирался в Гейбриелс-Варф, — сказал он исполняющему обязанности суперинтенданта, надеясь, что таким образом получит освобождение от тяжелой повинности.

— Это ненадолго, — сказал Линли.

Прозвучало как обещание.

Они пошли вверх по лестнице.

— Мне кажется, босс, что Барб права, — сказал Нката.

— В чем?

— Про «Колосс». Один из почтовых индексов из списка «Хрустальной луны» совпал с домашним адресом одного служащего. Я передал результат инспектору Стюарту.

— И кто это?

— Робби Килфойл. У него тот же индекс, что и у одного из покупателей «Хрустальной луны».

— Неужели? — Линли остановился посреди пролета, перерабатывая услышанную информацию. Потом он сказал: — Да нет, это всего лишь почтовый индекс, Уинни. Сколько еще человек проживает по этому же индексу? Несколько тысяч? Кроме того, он ведь работает где-то неподалеку, да?

— Буквально по соседству с «Хрустальной луной», — признал Нката. — В закусочной.

— Тогда я не знаю, насколько серьезно следует относиться к этому совпадению, как бы нам того ни хотелось. В этом что-то есть, я согласен…

— Нам это и нужно, — вставил Нката. — Хоть что-то.

— Но пока мы не узнали, что именно он там покупал… Ты видишь, в чем состоит трудность?

— Угу. Он работает в Гейбриелс-Варф уже бог знает сколько. Вполне мог купить что-нибудь в одном магазинчике по соседству, что-нибудь в другом.

— Точно. Но все равно поговори с ними об этом.

Секретарь Хильера, Джуди Макинтош, сразу провела их в кабинет помощника комиссара. Хильер ждал их: он стоял у широкого окна, обратив взгляд на раскинувшийся за стеклом парк Сент-Джеймс. Когда они вошли, он был демонстративно углублен в изучение пейзажа. На подоконнике, под кончиками его пальцев, лежала аккуратно сложенная газета.

Хильер обернулся. Словно для невидимой камеры, он театрально поднял газету за край, и она под действием силы тяжести развернулась. Должно быть, Хильер что-то не рассчитал в своей пантомиме, потому что все выглядело так, будто он полотенцем прикрывает гениталии.

— Как это получилось? — произнес он, медленно выговаривая каждое слово.

Нката увидел, что перед ними развернут последний номер «Ивнинг стандард». Статья на первой полосе посвящалась пресс-конференции, которую утром провел Брам Сэвидж. Заголовок оповещал читателей о безутешном горе приемного отца.

Нката не заметил, чтобы среди эмоций, обуревавших Сэвиджа в связи со смертью Шона Лейвери, было горе, однако слово «горе» куда лучше продавалось, чем «оправданная ярость на некомпетентность полиции» и другие фразы, более близкие к истине.

Хильер продолжал, швырнув «Стандард» на стол: