Китаец - Манкелль Хеннинг

Остановились они возле маленького рынка, приютившегося на обочине шоссе. Хун знала, что экономика Зимбабве близка к коллапсу. В частности, по этой причине столь многочисленная китайская делегация и прибыла в страну. Публично об этом никогда не объявят, но инициатива визита принадлежала президенту Мугабе, который обратился к китайскому правительству с просьбой помочь вывести Зимбабве из тяжелого экономического спада. В результате санкций, принятых Западом, основополагающие структуры грозили вот-вот рухнуть. Всего за несколько дней до отъезда из Пекина Хун прочла в газете, что инфляция в Зимбабве приближается к пяти тысячам процентов. Люди на обочине двигались медленно. Голодные или усталые, подумала Хун.

Одна из женщин вдруг стала на колени. За спиной у нее был привязан младенец, на голове — свернутый в кольцо матерчатый жгут. Двое мужчин общими усилиями подняли с земли тяжелый мешок цемента и водрузили ей на голову. Потом помогли подняться. Пошатываясь, согнув колени под тяжестью груза, женщина побрела прочь. Хун не раздумывая встала, прошла вперед и обратилась к переводчице:

— Я хочу, чтобы вы вместе со мной вышли наружу.

Молоденькая переводчица хотела было возразить, но Хун не дала ей открыть рот. Шофер еще раньше распахнул переднюю дверь, чтобы проветрить автобус, где уже стало душновато, так как кондиционер не работал. Хун потянула переводчицу за собой, через дорогу, где мужчины, сидя в теньке, курили одну сигарету на двоих. Женщина с мешком уже исчезла в солнечном мареве.

— Спросите, каков вес мешка, который они водрузили женщине на голову.

— Пятьдесят килограммов, — сообщила переводчица, выслушав ответ.

— Ужасная тяжесть. Она искалечит себе спину, не дожив и до тридцати лет.

Мужчины рассмеялись:

— Мы гордимся своими женщинами. Они очень сильные.

В их глазах Хун читала лишь недоумение. Что здесь, что в Китае — с бедными женщинами обстоит одинаково, подумала она. Женщины всегда носят на голове тяжелые грузы. Но еще тяжелее бремя, которое они несут в голове.

Как только они вернулись, автобус сразу покатил дальше. Вернулся и мотоциклетный эскорт. Хун подставила лицо ветру, задувавшему в открытое окно.

Женщину с мешком цемента она не забудет.

Встреча с президентом Мугабе продолжалась четыре часа. Когда он вошел, Хун подумала, что больше всего он похож на обыкновенного школьного учителя. Пожимая ей руку, он смотрел мимо нее, человек другого мира, на секунду прикоснувшийся к ней. По окончании встречи он и не вспомнит ее. Этого невысокого африканца, от которого, несмотря на старость и хрупкость, веяло силой, одни описывали как кровожадного тирана, терзающего собственный народ, разрушая их жилища и сгоняя с земли по своему произволу. Другие же считали его героем, неустанно борющимся с остатками колониальных сил, каковые, как он твердил, суть виновники всех проблем Зимбабве.

А как считала сама Хун? Она знала слишком мало, чтобы составить однозначное мнение. Однако во многом Роберт Мугабе заслуженно вызывал у нее благоговейное почтение. Пусть не всё, что он делал, было хорошо, но в его душе жила убежденность, что корни колониализма проникли очень глубоко и за один раз их не вырубишь. С особенным уважением Хун думала об этом человеке, читая о яростных нападках, каким его непрерывно подвергали западные СМИ. Немалый жизненный опыт научил ее, что громогласные протесты толстосумов и их газет зачастую имеют лишь одну цель — заглушить отчаянные крики тех, кто по-прежнему страдает от бедствий, порожденных колониализмом.

Зимбабве и Роберт Мугабе оказались в блокаде. Запад бурно вознегодовал, когда несколько лет назад Мугабе допустил аннексию крупных ферм, которые, все еще преобладая в стране, оставляли без земли сотни тысяч зимбабвийских бедняков. Сообщения о белых фермерах, пострадавших от камней или пуль в открытых стычках с безземельной чернокожей голытьбой, разжигали ненависть к Мугабе.

Но Хун знала, что еще в 1980-м, когда страна сбросила фашистский режим Яна Смита, Мугабе предлагал белым фермерам сесть за стол переговоров и мирным путем разрешить жизненно важный для Зимбабве земельный вопрос. Его предложение было встречено молчанием. Снова и снова на протяжении пятнадцати с лишним лет Мугабе предлагал переговоры, и каждый раз ему отвечали презрительным молчанием. В конце концов, когда ситуация накалилась до предела, многие фермеры перешли в разряд безземельных, что немедля подверглось осуждению и вызвало за рубежом бурю протестов.