Не было печали - Несбё Ю

Харри открыл ворота и подошел к двери. «Йорген и Кристина Лённ» было написано на фарфоровой табличке над двумя кнопками. Харри нажал верхнюю.

Беате отозвалась только на второй звонок.

Она спросила, хочет ли он чаю, но он покачал головой. Она исчезла на кухне, а он сбросил обувь в прихожей.

— А почему на дверной табличке до сих пор имя твоего отца сохранилось? — спросил он, когда она вошла в комнату с одной чашкой в руках. — Чтобы посторонние знали, что в доме есть мужчина?

Она пожала плечами и опустилась в глубокое кресло:

— Да мы об этом даже и не думали. Она там так долго висит, что мы ее уже не замечаем.

— М-м, — Харри сложил руки вместе. — В сущности, я как раз об этом и хотел поговорить.

— О табличке?

— Нет, о дизосмии. Когда не чувствуешь трупного запаха.

— Что ты имеешь в виду?

— Я вчера стоял у себя в прихожей и читал сообщение. Которое мне прислал убийца Анны. С ним в точности как с вашей табличкой. Чувствовать чувствуешь, а мозгом не воспринимаешь. Это как при дизосмии. Распечатка висела там так долго, что я перестал ее замечать. Так же, как и нашу с Сестренышем фотографию. Когда она исчезла, я почувствовал, что что-то изменилось, но не понял, что именно. И знаешь почему?

Беате покачала головой.

— Потому что у меня не было повода посмотреть на все происшедшее под другим углом зрения. Я видел только то, что предполагал увидеть. Но вчера кое-что произошло. Али рассказал, что в тот вечер видел со спины какую-то женщину у входа в подвал. И до меня дошло: я ведь с самого начала, не отдавая себе в этом отчета, исходил из того, что Анну убил мужчина. А ложное предположение заставляет тебя идти по ложному следу, и ты даже не рассматриваешь другие варианты. А благодаря рассказу Али я посмотрел на этот текст новым взглядом.

Беате сделала брови домиком:

— Ты хочешь сказать, что Анну Бетсен убил не Альф Гуннеруд?

— Ты знаешь, что такое анаграмма? — спросил Харри.

— Перестановка букв для…

— Убийца Анны снова оставил для меня патрин. В данном случае анаграмму. Я увидел это в зеркале. Оказалось, текст подписан женским именем. В зеркальном отражении. Я отослал текст Эуне, а тот связался со специалистом, разбирающимся в когнитивной психологии и языке. Он однажды по одному предложению в письме с угрозами сумел определить пол и возраст автора и даже район, откуда тот родом. На сей раз он заключил, что автору от двадцати до семидесяти лет, а вот пол и место, откуда он родом, определить не смог. Иными словами, не шибко он мне помог. Правда, с одной оговоркой. Он все-таки полагает, что, вероятнее всего, письмо писала женщина. На основании одного-единственного слова. Там написано «ваши полисмены» вместо обычного «вы в полиции» или «ваши полицейские». Он считает, что отправитель подсознательно употребил это английское слово, противопоставив себя мужчинам. Ведь «полисмены» может означать только мужчин.

Харри откинулся на спинку стула.

Беате отставила чашку:

— По правде говоря, не готова сказать, что ты меня убедил, Харри. Какая-то неизвестная женщина в подъезде, кодовое слово, означающее женское имя, если прочитать его с конца, и психолог, полагающий, что Альф Гуннеруд употребил слово, больше свойственное женщинам.

— М-м, — кивнул Харри. — Согласен. Но сперва я собирался рассказать, что навело меня на след. И прежде чем поведать тебе, кто убил Анну, я хотел спросить, не сможешь ли ты помочь мне разыскать кое-кого из пропавших без вести.

— Разумеется. Но почему ты ко мне обращаешься? Разве поиск пропавших входит…

— Да, — грустно улыбнулся Харри. — Поиск пропавших — это твоя забота.

Глава 43

Рамона

Харри нашел Вигдис Албу на пляже: обхватив руками колени и вглядываясь в воды фьорда, она сидела в той же нише в скале, где он спал в ту ночь. В утренней дымке солнце походило на свое бледное отражение. Грегор выбежал Харри навстречу, виляя хвостом. Было время отлива, в воздухе чувствовался запах водорослей и нефти. Харри присел на камень у нее за спиной и достал сигарету.

— Это ты его нашел? — спросила она, не оборачиваясь. Харри прикинул, сколько времени она его ждала.

— Их было много, — ответил он, — и я среди них.

Она убрала прядку волос, развевавшуюся на ветру у нее перед глазами.

— И я тоже. Но это было давным-давно. Можешь мне не верить, но когда-то я любила его.