Китаец - Манкелль Хеннинг

Они умерли в величайшем унижении, думал Я Жу. Сменяющие друг друга императоры и мандарины следовали совету Конфуция держать народ в жесткой узде, чтобы он не мог взбунтоваться. Братья бежали, как они думали, навстречу лучшей жизни. Но точно так же, как англичане обращались с людьми в своих колониях, братьев мучили американцы на строительстве железных дорог. Одновременно англичане с ледяным пренебрежением старались сделать всех китайцев наркоманами, наводняя китайский рынок опиумом. Вот так я вижу жестоких английских купцов — они такие же, как наркоторговцы, стоящие на уличных углах и продающие наркоту людям, которых презирают и считают низшими существами. Совсем недавно на европейских и американских карикатурах китайцев изображали в виде хвостатых мартышек. И ведь правильно. Мы были созданы для порабощения и унижения. Не люди, а животные. С хвостом.

Когда бродил по лондонским улицам, Я Жу обычно думал, что многие из зданий вокруг построены на деньги порабощенных народов, их тяжким трудом и страданиями, их руками и их смертью.

Что там писал Сань? Что они строили железную дорогу через американскую пустыню и вместо шпал под рельсами лежали их ребра. Точно так же крики и мучения подневольных людей запечатаны в металле мостов, переброшенных через Темзу, и в толстых каменных стенах огромных зданий старинных лондонских финансовых кварталов.

Я Жу задремал. Проснувшись, он вышел в гостиную, обставленную китайской мебелью и лампами. На столе у темно-красного дивана лежал голубой шелковый мешочек. Он достал лист белой бумаги, открыл мешочек и высыпал на бумагу горстку тонкого стеклянного порошка. Древний способ убийства — подсыпать человеку в тарелку или в чашку с чаем почти невидимые осколки. Выпьешь — и спасения нет. Тысячи микроскопических зернышек изрежут нутро. В давние времена это называлось «незримая смерть», потому что человек умирал быстро и необъяснимо.

Стеклянный порошок станет заключительной точкой в истории, начатой Санем. Я Жу осторожно ссыпал порошок в мешочек, затянул ленточку. Потом погасил в комнате свет, оставил только одну лампу с красным абажуром, расшитым фантастическими золотыми драконами. Сел в кресло, некогда принадлежавшее богатому помещику из провинции Шаньдун. Медленно дыша, погрузился в состояние полного покоя — так ему думалось лучше всего.

Через час он подготовил план последней главы, решил, как убьет Биргитту Руслин, которая, весьма вероятно, доверила его сестре Хун информацию, способную ему навредить. Хун могла поделиться этой доверительной информацией неизвестно с кем. Приняв решение, он нажал кнопку звонка на столе. И через несколько минут услышал, как старуха Лан начала на кухне готовить обед.

Когда-то Лан служила уборщицей в его пекинской конторе. Много ночей он наблюдал за ее бесшумными движениями. Убирала она лучше всех других уборщиц, наводивших чистоту в многоэтажном доме.

Однажды он поинтересовался, как ей живется. А узнав, что помимо уборки она стряпала на свадьбах и похоронах традиционные блюда, попросил приготовить ему назавтра ужин. После этого он нанял Лан поварихой, назначив жалованье, какое ей и во сне не снилось. А поскольку сын ее эмигрировал в Лондон, разрешил ей переехать в Европу и стряпать для него, когда он, надо сказать часто, наезжал в Лондон.

Этим вечером Лан подала разнообразные закуски. Хотя Я Жу словом не обмолвился, она знала, чего он хочет. Чайник она поставила на небольшую керосинку в гостиной.

— Завтрак вам приготовить? — спросила Лан перед уходом.

— Нет. Я сам все сделаю. А вот на обед — рыбу.

Лег Я Жу рано. После отъезда из Пекина ему не удалось как следует поспать. Перелет в Европу, потом сложный путь в город на севере Швеции, визит в Хельсингборг, где он пробрался в дом Биргитты Руслин и на записке возле телефона приметил подчеркнутое красным слово «Лондон». В Стокгольм он прилетел на своем самолете и приказал пилотам немедля получить разрешение на перелет в Копенгаген, а оттуда в Англию. Он предположил, что Биргитта Руслин отправится к Хо. И действительно, она пришла туда, помедлила у подъезда, а затем устроилась в кафе напротив.

Он кое-что записал в блокноте, погасил свет и вскоре уснул.

На другой день Лондон накрыла сплошная облачность. Я Жу, по обыкновению, встал уже в пять, послушал на коротких волнах китайские новости. На мониторе компьютера просмотрел биржевые сводки, поговорил с одним из своих директоров о реализации текущих проектов, а потом приготовил завтрак, большей частью из фруктов.