Черный список - Маринина Александра Борисовна

Это я в тот момент так думал. Дальнейшие события показали, что я ошибался. И очень сильно.

А в тот вечер я еще ни о чем не подозревал. Мы еще около получаса проговорили все втроем, обсудили убийство Юшкевича, придя к неутешительному выводу о собственном бессилии и невозможности быстро разобраться в трех трагедиях, последовавших одна за другой. Об открытии, сделанном Юрой Мазаевым, я решил пока не рассказывать, уж больно диким оно мне показалось.

Распростившись с Сережей, мы остались во дворе вдвоем с Татьяной. И тут у меня словно язык к гортани присох. Вчерашней решительности как не бывало. Я сидел и с изумлением вспоминал, как молча взял ее за руку, вывел в сад и… Господи, я ли это был? Однако про фотографии нужно было сказать. Такие вещи утаивать нельзя.

Таня восприняла мой рассказ совершенно спокойно. Наверное, после потрясения, вызванного кражей компьютера, ей все остальное казалось забавными мелочами, не стоящими даже обсуждения.

– У тебя были неприятности с женой? – только и спросила она.

– Да нет, что ты. Мы в разводе, так что ни о каких неприятностях не может быть и речи. Просто кто-то, по-видимому, очень не хочет, чтобы я работал на Рудина, вот и старается поссорить меня с Ритой. Ведь не все знают, что мы разведены.

– А разве ты собираешься работать на Рудина?

– Нет, конечно. Я его терпеть не могу.

– Тогда можно наплевать на эти фотографии? – полуутвердительно спросила она.

– Разумеется, – твердо ответил я. – Наплевать и забыть. Но забыть только про фотографии.

– В смысле?

– Про фотографии, – повторил я, – но не про то, что на них запечатлено. Я бы не хотел, чтобы ты про это забыла.

– Я и не забыла.

– Тогда пойдем? Ира, как я понял, ночует у Мазаева.

– А Лиля? Она не проснется?

– Будем надеяться, что нет. Вернее, я постараюсь вернуться до того момента, как она проснется. Вообще-то, она спит сладко и крепко, вся в отца. В меня то есть.

На всякий случай я заглянул в нашу комнату. Лиля тихонько посапывала во сне. С раннего детства привыкшая быть одна, в том числе и по вечерам, она не нуждалась в присутствии родителей, чтобы выключить свет и уснуть. Очень самостоятельный ребенок у меня растет. И сознательный.

Прокравшись на цыпочках в соседнюю комнату, я разделся и лег рядом с Татьяной, и вдруг меня охватило такое пронзительное, такое невероятное счастье, что я едва не задохнулся. Как хорошо, что Юрины хозяева уехали! Пожалуй, мой ангел-хранитель пошарил пухлой ручонкой в барабане и начал вытаскивать то, что нужно. Хорошо бы эта тенденция продлилась подольше. Ну хотя бы до завтра…

Утро было пасмурным и прохладным, и, к огромному своему облегчению, я подумал, что можно на пляж не идти. Вообще-то, я любил поваляться под жарким солнышком, пожарить кости, поплавать, подремать. Но теперь мне не хотелось ничего этого. Я хотел только одного: сидеть рядом с Таней, как верный пес, положив голову ей на колени и преданно заглядывая в лицо. Черт знает что со мной происходит! Но что удивительно, то же самое произошло с моим дитенышем, правда, несколько раньше. Она раньше меня почувствовала исходящее от Татьяны «нечто», в пределах досягаемости которого на тебя снисходило ощущение покоя, тепла, доброты и защищенности.

Умывшись и побрившись, я помчался на базар, вооружившись тремя авоськами и длиннющим списком, который составила пунктуальная Ирочка. Одновременно со мной вышел и Юра Мазаев, у которого тоже были авоськи и список, но которого послали не на базар, а в магазины. Определенно, в Ирочке пропал великий организатор. Впрочем, может быть, и не пропал, если учесть, что под ее умелым руководством Таня при своей сумасшедшей жизни следователя ухитряется писать по несколько повестей в год.

К завтраку мы приступили, таким образом, почти в одиннадцать часов, но, судя по обилию и разнообразию блюд, этот поздний завтрак грозил плавно перейти в обед, затем в ужин, а возможно, и в завтрак следующего дня.

– Все равно компьютер сперли, – заявила оптимистка Ирочка, – а погода плохая. Так что ни работы, ни пляжа. Остается только обжорство. Хоть какая-то радость.

Слышать это из уст стройной, изящной девушки было невероятно смешно. Она и в самом деле любит не только готовить, но и вкусно покушать. И куда все девается? Ведь в ней нет ни грамма лишнего веса, ни одного миллиметра жировых отложений. Везет же некоторым! Я, например, поправляюсь моментально. Стоит мне неделю посидеть на бутербродах со свежим белым хлебом, как над брючным ремнем начинает угрожающе нависать омерзительная складка. Правда, при переходе на мясо с овощами и черным хлебом складка тут же исчезает. Но, если бы я регулярно питался из Ирочкиных рук, мне пришлось бы через месяц полностью менять весь гардероб – я не влез бы ни в одни брюки.

Сейчас я с вожделением смотрел на завернутый в нежно-зеленый салатный лист кусочек ветчины, на котором как на бутерброде лежал смешанный с майонезом и чесноком тертый сыр, и прикидывал, сколько калорий в белом хлебе и сколько – в майонезе. Я решил, что майонез все-таки менее калорийный, нежели пышная белая булка, и вполне позволительно запихнуть в себя еще один салатно-ветчинно-сырный сандвич. Четвертый. Потому что три я уже слопал.

Приняв такое решение, я радостно облизнулся и уже потянул жадную ручонку к стоявшему в центре стола блюду, но в этот момент в наш двор вошел молодой человек ослепительно джентльменского вида. Серый костюм из «тяжелого» шелка сидел на нем как на манекене, без единой морщинки, а галстук на изумительно свежей сорочке вызывал чувство черной зависти. Он сверился с какой-то бумажкой, поглядев поочередно на почтовый ящик, где был указан адрес, и в свои записи, после чего решительно толкнул калитку.

– Приятного аппетита, – вежливо поздоровался он. – Это дом восемь по улице Первомайской?

– Так точно, – подтвердил я с набитым ртом, потому что успел-таки схватить бело-розово-зеленое чудо.

– К вам вчера подходила девушка, проводившая социологический опрос?

– Подходила.

– Извините, а вы не сохранили случайно талончики, которые она вам дала?

– Какие талончики? – нахмурился я. Никаких талончиков я не помнил.

– Наша сотрудница заполняет на каждого респондента бланк анкеты, где отмечает не только его ответы, но и возраст, род занятий, а после интервью отрывает и отдает такой талончик, на котором указан номер анкеты и специальный код. Это делается для того, чтобы мы могли проверить добросовестность работы интервьюера. Разве вам не дали талоны?

– Ой, дали, конечно, – вдруг подала голос Ирочка. – Я про них совсем забыла. Владик, когда вы с Таней пошли к центральному входу, та девушка вернулась и отдала нам с Юрой талончики. Оказывается, она тоже забыла про них.

– Вы не могли бы мне показать ваши талоны? – загадочно улыбаясь, спросил джентльмен.

– Если я их не выбросила… Сейчас посмотрю.

Ирочка сорвалась с места и помчалась вверх по лестнице. Через пару минут она спустилась вниз и протянула «шелковому костюму» четыре бело-синих бумажки. Тот внимательно осмотрел их, сверил номера с какими-то записями в своем блокноте, потом торжественно улыбнулся.

– Господа, хочу вас поздравить! Ваши анкеты приняли участие в розыгрыше, и две из них победили. На ваши номера 734 АВ и 737 АВ выпали выигрыши в виде семейных путевок в круиз по Черному морю. Анкета 734 – Стасов Владислав Николаевич, анкета 737 – Милованова Ирина Павловна. Мои поздравления!

За столом воцарилось молчание. Мы все дружно потеряли дар речи. Нет, все-таки есть в жизни справедливость. Прав был старик Ломоносов, когда формулировал закон сохранения вещества: что в одном месте убавится, в другом непременно прибавится. Татьяна потеряла компьютер за полторы тысячи долларов, зато Ирочка выиграла путевку, да еще семейную, которая совершенно точно стоит не меньше, если не больше.

– А что значит «семейная путевка»? – озабоченно спросила Ира, которая первая пришла в себя от изумления.

– Это значит, что в ваше распоряжение отдается каюта-«люкс» из двух комнат на четыре спальных места. И бесплатное питание на четырех человек. Подразумевается, что стандартная семья состоит из супругов и двоих детей.

– А если у меня нет супруга и двоих детей? – продолжала допытываться Ирочка, сразу помрачнев. – Моя путевка пропадает?

– Ну что вы, – рассмеялся «шелковый костюм». – Смысл выигрыша в том, что вы получаете право на бесплатную поездку для четырех человек. А кто эти четверо – вы выбираете сами. Каюта оплачена, вы можете поселить в ней хоть десять человек, если они согласятся спать на полу. При этом питаться в ресторане бесплатно будут только четверо, а остальные – за свой счет. Понятно?

– Нам нужно подумать, – решительно сказала Татьяна, которая до этого хранила молчание.