Шестьдесят смертей в минуту - Троицкий Андрей

– Говоришь, труп, что нашли в гостинице «Баскунчак», хотят повесить на тебя? – переспросил он. – Ситуация скверная.

– Но некритическая, – добавил Радченко.

– Так или иначе, придется сворачивать дело. Сначала надо тебя вытащить из Таджикистана. Это самое главное. Провести двадцать пять лет в тамошней тюрьме только за то, что ты оказался не в том месте не в то время, – слишком круто. Ты наверняка слышал, что собой представляют местные тюрьмы. Одно скажу: там до сих пор сохранились земляные ямы. И другая восточная экзотика.

– Значит, уезжать?

– Только не делай вид, что очень опечален этим обстоятельством. Слушай и запоминай. Возьмешь билет до Термеза на ночной «скорый». Оттуда на Каган и дальше до Ташкента. Там на твое имя будет заказан билет до Москвы.

– Я хочу остаться, – твердо сказал Радченко. – Если уеду, взамен придется присылать другого человека. Пока он найдет концы, поймет, что к чему… Время упустим. Сейчас шансы найти Джейн Майси я расцениваю как не слишком высокие. Но они есть. А через три-четыре дня наши акции упадут до нулевой отметки. Короче, я остаюсь.

Дима положил трубку и, оказавшись на улице, подумал, что потратил много времени, рисковал жизнью, но не продвинулся в своем расследовании ни на шаг. Мало того, свет в конце тоннеля даже не маячит. Ко всем удовольствиям, его подозревают в убийстве гостиничного вахтера. След Джейн простыл. И неизвестно, жива она или…

Ночь Девяткин провел на даче Тоста. Оперативники перевернули дом вверх дном, нашли пистолет Макарова со спиленными номерами, помповое ружье турецкого производства, две гранаты «РПГ-5», коробку с патронами девятого калибра к пистолету и охотничий нож со следами крови то ли животного, то ли человека. Оружие изъяли, понятых отпустили.

Девяткин, успевший подремать на кушетке в мансарде, сел за руль служебной машины и отправился в одно из районных управлений внутренних дел, куда вчера по его приказу доставили гражданку Зенчук Людмилу Ивановну.

В дежурной части на стульях, стоящих в ряд, дремал Саша Лебедев. Два местных офицера резались в карты. При появлении Девяткина игру свернули, Лебедев проснулся и отдал короткий рапорт: Зенчук отдыхает в одном из следственных кабинетов, разговаривать ни с кем не хочет, грозится написать жалобу в прокуратуру.

– Ругается очень, – добавил старлей. – Уши вянут слушать.

– Правильно делает, что ругается, – одобрил Девяткин. – Другая барышня на ее месте давно бы эту жалобу написала. Так и так, шла по улице, за моей спиной менты начали перестрелку, убили человека в темных очках и еще какого-то старика прохожего, устроили обыск на даче, а меня бросили в сырой подвал, хотя я предупреждала, что страдаю хроническим насморком. Прокурор прослезится от жалости к бедной женщине и примет меры. Нам объявит по выговору, а перед Зенчук придется долго извиняться.

Дежурные офицеры засмеялись.

– Ну, вы ей жизнь спасли, – сказал Лебедев, – сами чуть на пулю не нарвались. Я это к тому, что в любом человеке, в самой пропащей душе должна быть хоть капля благодарности. Ей жизнь спасают, а вместо «спасибо» – одна ругань. Она говорит, что мы не имеем права держать ее здесь без предъявления обвинения, что слова не скажет без адвоката. Ну и так далее…

– Насчет капли благодарности в человеческой душе – это только красивые слова, – отрезал Девяткин. – Зенчук нас благодарить не за что. Момента своего спасения она не видела и свято верит, что стрельбу менты подстроили. Кстати, ты два дня назад зарплату получал? Очень хорошо. Тогда готов с тобой поспорить, что через полтора часа я сниму показания с гражданки Зенчук и отпущу ее под подписку о невыезде. Уходя, она скажет: «Большое спасибо, гражданин начальник». Или что-нибудь в этом роде.

– Она не знает слова «спасибо», – покачал головой Лебедев, – и никаких показаний давать не станет. Даже под дулом пистолета. На сколько спорим?

– Ну, давай так: чтобы в пересчете на доллары вышла сотня. – Девяткин протянул руку. – Вот офицеры будут свидетелями. Потянешь сотню?

– Я-то потяну, – взял ладонь Девяткина в свою Лебедев, – но вы на деньги влетите.

– За меня не бойся, – ответил Девяткин. – Засекай время. В шесть тридцать утра чтобы мои деньги, то есть пока еще твои, тут вот на столе меня дожидались.

Он захватил бланки протокола и ушел. А Лебедев отправился в продуктовый магазин, работавший круглые сутки. Вернулся с батоном свежего хлеба, молоком и вареной колбасой. Дежурные офицеры заварили чай, Лебедев выпил молока, перекусили бутербродами. Втроем сели играть в карты.