Без единого свидетеля - Джордж Элизабет

— Надо кое-что передать его матери, так что скажите, где мне ее искать, — как можно туманнее ответил Нката.

— Как будто ей не все равно. — Голос Навины звенел от презрительной насмешки. — Как будто Джаред значит для нее больше, чем доза. Эта сука даже не знала, что он пропал, пока я ей об этом не сказала, мистер, и если вы найдете ее под какой-нибудь машиной — потому что где же ей еще приткнуться, из Северного Пекема-то ее вытурили, — то передайте ей, что я желаю ей сдохнуть. Я с радостью приду на ее похороны, чтобы только плюнуть в гроб.

Она сделала еще одну затяжку. Нката заметил, что пальцы у нее дрожат.

— Навина, а вы не могли бы рассказать немного подробней? — попросил он. — Я ничего не понимаю.

— Как это? Что еще я должна вам сказать? Его нет уже бог знает сколько, а это совсем на него не похоже, вот о чем я твержу вам снова и снова. Да только никто и слушать меня не желает, и я уже готова…

— Погодите-ка, — перебил поток эмоций Нката. — Вы не присядете вот сюда, пожалуйста? Я стараюсь разобраться, а вы слишком торопитесь.

Он вытащил стул из-под стола и кивнул ей, чтобы она садилась. В этот момент в кухню приковылял один из безродных карапузов. Его неуверенные шажки затруднялись подгузником, висящим почти до колен. Навина отвлеклась от беседы с полицейским, чтобы переодеть малыша. Вот каков был процесс переодевания: полный подгузник сорвали и швырнули в мусорное ведро (к счастью, содержимое подгузника при этом не разлетелось во все стороны), а новый памперс бесцеремонно натянули на ребенка. Прилипшие к телу малыша фекалии остались без внимания. Покончив с гигиеной, Навина сняла с полки коробочку сока и вручила ребенку, предоставив ему самостоятельно разбираться, как отсоединить упакованную в пластик трубочку и вставить ее в запечатанное фольгой отверстие. Потом она с трудом опустилась на стул. Все это время сигарета висела у нее между губ, но теперь она затушила ее в пепельнице, которую выудила из-под завалов грязного белья.

— Вы хотите сказать, что сообщили в полицию об исчезновении Джареда? — спросил Нката.

— Я сказала об этом копам, как только он в первый раз не пришел на мои занятия для беременных. Я сразу поняла, что с ним что-то не так, ведь раньше он всегда приходил. Он заботится о своем ребенке.

— Так он отец ребенка? — не сдержал удивления Нката. — Джаред Сальваторе — отец вашего ребенка?

— И гордится этим. Гордится с самого начала. Всего-то тринадцать лет, не многие парни начинают так быстро, и ему нравилось это, моему Джареду. В тот день, когда я ему сказала, у него так встал, вы и не поверите.

Нката хотел было спросить у Навины, о чем она думала, когда путалась с мальчишкой, которому надо ходить в школу и думать о своем будущем, а не болтаться без дела и детей плодить, но он не спросил. Навина, если уж на то пошло, сама еще не вышла из школьного возраста, во всяком случае, ей следовало бы заняться чем-то более полезным, а не отдаваться похотливому подростку тремя годами младше ее. Должно быть, они занимались этим еще тогда, когда Джареду было двенадцать. У Нкаты закружилась голова при одной мысли об этом. Страшно представить, ведь в двенадцать лет он и сам бы, при наличии согласной девицы, мог радостно выбросить свою жизнь на помойку, дорвавшись до плотских утех и потеряв способность думать о чем-либо еще.

— Мы получили информацию от Фелипе Сальваторе, в настоящее время отбывающего срок в Пентонвилле, — сказал он Навине. — Джаред не пришел на свидание с ним, хотя и обещал, и Фелипе заявил о его исчезновении. Было это недель пять или шесть назад.

— Да я же через два дня сказала этим олухам! — воскликнула Навина. — Через два дня после того, как он не пришел на занятия, а он всегда раньше приходил. Я говорила легавым, но они меня не слушали. Они ни одному моему слову не поверили.

— Когда это было?

— Уже больше месяца назад, — сказала она. — Иду я в участок и говорю парню в приемной, что хочу заявить: пропал человек. Он спрашивает: «Кто?» — и я говорю: «Джаред». Я говорю ему, что он не пришел на занятия для беременных и что даже не звякнул мне, что совсем на него не похоже. А они тут же решают, что он сбежал от меня, понимаете, из-за ребенка. Они говорят, что надо подождать еще день или два, и, когда я снова прихожу, велят еще подождать. И я все хожу к ним и говорю, а они запишут мое имя да Джареда, и все. И никто больше ничего не делает!

Она начала плакать.