Испытание воли - Тодд Чарлз

Слова «трус» и «слабак» больно жалили. Но его душу терзало то, что он не сказал ни единого слова в защиту Хикема. Предавая Хикема, он чувствовал, что предает себя.

Ратлидж и сержант Дейвис прибыли в «Мальвы», ухоженное поместье полковника, через полчаса. Небо стало лазурно-голубым, а воздух чистым и напоенным ароматами.

Машина свернула в железные ворота и двинулась по подъездной аллее. Полностью скрытый старыми деревьями дом не появлялся, пока они не сделали два поворота и не выехали из тени на солнце. Кирпич и высокие окна отражали ранний утренний свет. Широкая лужайка была безукоризненно скошена, подчеркивая красоту цветочных клумб. Один взгляд давал понять, что содержание дома диктовалось не только гордостью, но и любовью.

Ратлидж понимал, что этот грациозный фасад создала рука мастера. Каменные карнизы окон подчеркивали элегантную простоту, к которой стремился архитектор. Ратлидж поинтересовался, кто им был, ибо дом представлял собой истинную драгоценность.

Но Дейвис не мог ему ответить.

— Полковник рассказал бы вам и, если бы не был слишком занят, показал бы старые чертежи. Он не кичился своим званием — знал свое место и доверял тем, кто знал свое.

Выйдя из машины, Ратлидж посмотрел на окна наверху. Уголком глаза он поймал движение тяжелой портьеры. Во Франции, где жизнь часто зависела от быстроты рефлексов, пришлось научиться видеть врага первым, чтобы сохранить жизнь.

На широкой деревянной двери уже висел тяжелый черный венок — ветерок слегка шевелил его ленты. Дворецкий ответил на звонок. Это был худой мужчина среднего роста, лет за пятьдесят — его лицо искажало горе, словно он оплакивал полковника, как родного. Дворецкий сообщил Ратлиджу и сержанту Дейвису тоном вежливого сожаления, что мисс Вуд сегодня никого не принимает.

— Как вас зовут? — спросил Ратлидж.

— Джонстон, сэр.

— Можете передать вашей хозяйке, Джонстон, что прибыл инспектор Ратлидж по полицейскому делу. Думаю, сержанта Дейвиса вы знаете.

— Мисс Вуд все еще неважно себя чувствует, инспектор. — Дворецкий бросил обвиняющий взгляд на Дейвиса, словно порицая его за неподобающую настойчивость Ратлиджа. — Ее врач уже информировал инспектора Форреста…

— Да, понимаю. Мы не станем беспокоить ее больше, чем необходимо. — Голос звучал твердо. Это был голос армейского офицера, отдающего приказы, а никак не простого полицейского, просящего об услуге.

— Я выясню, — ответил дворецкий с вежливым неодобрением.

Он оставил незваных гостей в холле перед красивой лестницей, которая разделялась на площадке второго этажа и следовала далее двумя грациозными изгибами, встречающимися снова на третьем этаже. Выше, на потолке, было панно с нимфами, облаками и Венерой посредине. Из холла она выглядела плавающей в заоблачной роскоши, далеко от простых смертных. Ее улыбка казалась одновременно искушающей и самодовольной.

Джонстон отсутствовал минут пятнадцать.

Хэмиш беспокойно произнес: «Я никогда не бывал в таком доме. Посмотри на пол, приятель, — он из мраморных плиток, которыми можно было бы вымостить все улицы в моей деревне. А эта лестница — что поддерживает ее? Это чудо стоит одного или двух убийств!»

Ратлидж игнорировал его, как и необычную чопорность сержанта Дейвиса, который, казалось, с каждой минутой все более деревенел.

Вернулся дворецкий и сказал с плохо скрытым порицанием:

— Мисс Вуд примет вас в ее гостиной, но она просит, чтобы вы сделали ваш визит по возможности кратким.

Ратлидж в сопровождении сержанта Дейвиса направился по лестнице на второй этаж, свернул налево в широкий, выложенный ковром коридор и подошел к двери в его конце. Комната за ней была просторной и, наверное, очень светлой из-за высоких окон, выходящих на подъездную аллею. Но сейчас тяжелые розовые портьеры были задернуты — не их ли Ратлидж видел шевелящимися? — и только одна лампа на инкрустированном столе предпринимала слабые усилия рассеять мрак.

Леттис Вуд, высокая, стройная, с густыми темными волосами, заколотыми сзади, была в черном. Ее юбка слегка зашуршала, когда она повернулась навстречу посетителям.

— Инспектор Ратлидж? — спросила Леттис, как будто не могла отличить сержанта из Аппер-Стритема от представителя Скотленд-Ярда.

Она не предложила им сесть, хотя сама сидела на парчовой кушетке, лицом к камину, по обеим сторонам которого стояли зачехленные кресла. Письменный стол XVII века находился между двумя окнами, а у одной из стен высился шкаф розового дерева, наполненный коллекцией старинного серебра, отражающего свет единственной лампы. Сержант Дейвис, оставшийся у двери, начал рыться в карманах в поисках записной книжки.