На орлиных крыльях - Фоллетт Кен

Вот как все происходило.

Вечером 4 января посол Уильям Салливан удалился в спальню в своей большой холодной резиденции, расположенной на территории городка посольства США на углу проспекта Рузвельта и проспекта Тахт-э-Джашид в Тегеране. Начальник Салливана, государственный секретарь Сайрус Вэнс, был весь ноябрь и декабрь весьма занят оформлением Кэмп-Дэвидских соглашений, теперь же он вернулся в Вашингтон и вплотную занялся иранским вопросом, и занялся всерьез. Период неопределенности и нерешительности кончился – Вэнс был строгим хозяином. Зашифрованные рекомендации Салливана в центр стали жесткими и настойчивыми. А самое главное – Соединенные Штаты наконец-то выработали стратегическую линию отношению к кризисной ситуации в Иране: предполагалось провести серию переговоров с аятоллой Хомейни.

Эту стратегию разработал сам Салливан. Он твердо полагал, что шах вскоре покинет Иран и в страну с триумфом вернется Хомейни. Посол считал, что его первейшая обязанность состоит в том, чтобы сохранить тесные отношения США с Ираном посредством изменения состава иранского правительства, а когда кризис пройдет и все успокоится, Иран по-прежнему будет оставаться оплотом американского влияния на Среднем Востоке. Для этого следует оказывать поддержку Иранским вооруженным силам, чтобы кризис не затронул и их, и продолжать военные поставки любому новому режиму.

Салливан позвонил Вэнсу по телефону и все это объяснил. Он посоветовал направить в Париж на переговоры с аятоллой американского эмиссара. Хомейни нужно сказать, что США больше всего озабочены сохранением территориальной целостности Ирана и не желают усиления там советского влияния; что американцам очень не нравится разгорающаяся борьба армии с иранскими революционерами; и что, как только аятолла возьмет в свои руки власть, США окажут ему ту же военную помощь, какую осуществляли при режиме шаха.

План был смелый. Конечно, всегда найдутся люди, которые начнут утверждать, будто США предают друга. Но Салливан был уверен, что настало время, когда американцам нужно рвать связи с шахом, от которых одни убытки и неприятности, и делать ставку на будущее.

Вэнс согласился с доводами посла, к глубокому удовлетворению последнего.

С таким оборотом согласился и шах. Он устал, ему все надоело, и он больше не желал удерживать власть путем кровавых репрессий. Шах открыто говорил о своем нежелании оставаться у власти.

Своим эмиссаром на переговорах с аятоллой Вэнс назначил Теодора Элиота, дипломата высокого ранга, экономического советника американского посольства в Тегеране. Он прекрасно говорил на фарси. Салливану понравился выбор Вэнса.

Тэд Элиот предполагал приехать в Париж через два дня, 6 января…

* * *

В одной из спален для гостей в резиденции посла США в Тегеране готовился ко сну и генерал авиации Роберт Хьюсер, которого все звали Голландцем. Салливан был вовсе не в восторге от миссии Хьюсера, в отличие от миссии Элиота. Голландец Хьюсер, заместитель главнокомандующего сухопутными войсками США в Европе (им был тогда Хейг), прибыл в Тегеран лишь вчера с целью убедить иранских генералов поддержать новое иранское правительство Бахтиара. Салливан знал Хьюсера и раньше как великолепного солдата, но не дипломата. На фарси генерал не говорил и не знал, что творится в Иране. Но даже если бы он и был великолепным специалистом по Ирану, все равно его миссия обречена на провал. Правительство Бахтиара не смогло добиться поддержки даже со стороны умеренных, а центристский Национальный фронт исключил самого Шахпура Бахтиара из своих рядов лишь за то, что тот принял предложение шаха сформировать правительство. В эти дни армия, которую Хьюсер тщетно пытался подтолкнуть встать на сторону Бахтиара, продолжала на глазах таять, теряя тысячи солдат, которые дезертировали из ее рядов и присоединялись к революционным толпам на улицах. Самое большее, на что мог надеяться Хьюсер, это то, что армия не развалится окончательно за те несколько дней, пока Элиот в Париже не организует мирный приезд аятоллы в Иран.

Если миссия Элиота окажется удачной, то это станет большим успехом и Салливана, успехом, которым мог бы гордиться до конца своей жизни любой дипломат, – его план усилит позиции США и сохранит жизнь множеству людей.

Он уже засыпал, а беспокойная мысль все сверлила его мозг. Идея послать миссию Элиота, на которую он возлагал столь большие надежды, родилась в государственном департаменте, в Вашингтоне, ее увязывают с государственным секретарем Вэнсом. Миссию же Хьюсера предложил направить Збигнев Бжезинский, советник президента по национальной безопасности. О неприязни между Вэнсом и Бжезинским знали все. А Бжезинский после встречи в Гваделупе на высшем уровне отдыхает в данный момент вместе с президентом Картером далеко в Карибском море и удит рыбу. И что он там, в чистых голубых просторах, нашептывает на ухо президенту?