Незнакомка в зеркале - Ховард Линда

– Почему женщины всегда гогочут, когда мужик получает ногой по яйцам? – буркнул он, сильно хлопая полотенцем по щекам.

– Потому что яйца для мужиков самое дорогооое, – протянула Лиззи, старательно подражая   Голлуму  и продолжая смеяться при виде, как он злился.

Икс крайне редко попадал впросак, поэтому Лиззи наслаждалась от души.

– Чертовски верно, – рявкнул он.

Икс подходил все ближе, по-прежнему не сводя с нее глаз. Икс… Нет, не Икс… но что-то похожее… Икс…

Ксавье.

Его зовут Ксавье.

Имя взорвало мозг, воспоминания потоком хлынули через разрушенные стены. Дни. Ночи. Лиззи отчаянно стиснула черенок мотыги, чтобы сохранить равновесие, чтобы не рухнуть оземь, чтобы не упасть в обморок. Ксавье!

Он тяжело навалился сверху, полностью накрыв обнаженным телом, широко раздвинул мощными ногами ее колени и вольготно устроился в колыбели ее бедер. Лиззи очень любила этот момент, когда он замирал перед решительным рывком отвердевшего толстого пениса, любила первый, сначала легкий толчок, любила движения его гибких бедер. Здоровенный, жесткий, всякий раз на миг изумлял ее тело своими размерами, а потом она расслаблялась, таяла и вбирала в себя. Он всегда дожидался ее безмолвной готовности, сдерживаясь, и только когда ощущал, что она рада его принять, входил так глубоко, что Лиззи невольно вскрикивала от удовольствия, наслаждаясь толчками горячей твердой плоти внутри себя.

Ксавье. Господи, это же Ксавье!

Тот остановился в тени навеса, склонил голову и пристально на нее смотрел. Он явно не опасался ни ножа, ни мотыги, только не в ее руках, впрочем, нет сомнений, что он легко с ней справится. Ведь она недостаточно обучена... хотя они когда-то много тренировались вместе. Но сейчас она ослабла, давно не практиковалась, не выспалась, плюс истощена от многочасовой поездки на велосипеде в летнюю жару, в то время как он комфортно рассекал на своем «харлее».

И тут Лиззи затрясло уже от ярости. Подонок! Он все же сумел прицепить на нее жучок, поэтому мог настигнуть в любое время, и при этом плелся следом, пока она чуть Богу душу не отдала, развлекался, гад, наигрался вволю и только потом явился сюда. За ней. Наверняка это именно он со свистом промчался мимо на мотоцикле. Лиззи настолько рассвирепела, что пнула бы в его драгоценные яйца, если бы остались силы. Ничего, день еще не закончился…

– Лиззи, – низким спокойным голосом произнес Ксавье, очень осторожно, словно боялся напугать, наверное потому, что не знал, что именно и сколько она вспомнила. – Я не причиню тебе вреда. Ты меня помнишь?

Да. В памяти все еще зияли огромные дыры, но его она вспомнила.

Она любила его. Или нет, главное, он любил ее. Даже в нынешнем подвешенном состоянии Лиззи четко это вспомнила, хотя по-прежнему понятия не имела, что заставило ее так разительно перемениться. Но кое-что определенно не изменилось: она все еще его любит, в противном случае сердце не колотилось бы так сильно, словно вот-вот лопнет.

Ксавье здесь.

Неожиданно Лиззи поняла, что долгие годы не жила вовсе в том сером и пустом мире. Боль и радость, и все оттенки гнева вспыхнули в душе, и она ненадолго закрыла глаза. Слишком много всего свалилось одновременно, никак не удавалось справиться с эмоциями и обрести хоть какую-то ясность мышления.

– Да, – наконец просипела Лиззи дрожащими губами, воткнула нож в дверной косяк и прошептала по-Голлумовски: – Дорогооой…

Не успели слова сорваться с уст, как Ксавье ринулся вперед и прижался к ней всем телом, отбросив мотыгу. Наверняка сбил бы с ног, если бы не стискивал так крепко. Обхватил обеими руками, приподнял и впился в губы. Поцелуй получился пылким, страстным и жадным, мелькнула мысль, что он никогда так не набрасывался, словно смертельно по ней изголодался. Склонил голову, язык завладел ее ртом, Лиззи от нахлынувших чувств содрогнулась всем телом.

Да, да, именно так она раньше целовалась… только с ним. Ощущение правильности происходящего, изначальной принадлежности друг другу пронзило так резко, будто острым лезвием.

Обхватив его руками за шею, Лиззи поцеловала в ответ так же вдохновенно, как в прошлой жизни, как делала во сне, мысленно крича: «Это же ты! Ты!» Целовала так же сильно, как он ее, не замечая, что зубы стучат о зубы, утопая в его вкусе, в его запахе, в ощущении его горячей кожи, в самом факте его присутствия.