Обратный отсчет в Родезии - Вилье Жерар де

— Приношу мои извинения, — начала она чересчур воспитанным голосом. — Я... Кажется, во сне я села слишком близко к вам. Я была... э-э-э... очень утомлена.

Одеяло все еще прикрывало ее колени. В голове у Малко промелькнуло, что она, верно, даже юбку не одернула.

Черные глаза разглядывали Малко, а он, между тем, думал о том, что дрожь двигателей, видимо, способствовала пробуждению у нее желания. Дафна Прайс была, скорее всего, потаскушка и к мужскому полу определенно не равнодушная.

— Вчера вечером в казино вы просто блистали, — сказал Малко. — Это дивное белое платье!.. Я, не раздумывая, кинул на тот же номер и выиграл.

Бледная усмешка оживила на мгновение удрученное лицо. Малко поднял покоившуюся на одеяле руку и поцеловал ее.

— Извините, я даже не представился. Малко Линге, из Австрии. — И с улыбкой добавил: — Полагаю, что, пригласив вас отужинать со мной, я получу приятную возможность воспользоваться выигрышем. Можно ли найти в Солсбери приличный ресторан?

Дафна Прайс раздавила сигарету в пепельнице, в черных глазах блеснул злой огонек, и Малко понял, что допустил оплошность.

— Разумеется! — отвечала она голосом, в котором зазвучали вдруг едкие нотки. — В Солсбери есть все. Это один из наикрасивейших городов мира. Вы впервые в Родезии?

— Да, очень хотелось увидеть Виктория Фоллс, и я не раскаиваюсь: зрелище великолепное!

— Да вся страна великолепна, — живо подхватила молодая женщина. — Красивее в Африке нет, и никто нас из нее не выгонит!

Сказано было с неожиданным вызовом, в голосе зазвенел металл. Она чиркнула зажигалкой черного лака и закурила новую сигарету. Малко с любопытством наблюдал происшедшую в ней перемену. Казалось, она вычеркнула уже из памяти свою недавнюю шалость, либо все потонуло в винных парах.

— Но никто и не собирается гнать вас! — возразил он.

На лице ее отобразилась горечь.

— Никто! Да весь свет против нас: американцы, русские, европейцы, даже южноафриканцы. Всем не терпится отдать власть черномазым... Все убеждены, что мы угнетаем черных... Они все наслушались лживой коммунистической пропаганды. Нигде в Африке чернокожим не живется так хорошо, как у нас. Сами увидите в Солсбери. Наши чернокожие лучше всех одеты и самые чистые в Африке...

Она говорила безостановочно, а глаза сверлили Малко с плохо скрытой подозрительностью:

— А что вы делаете в Родезии?

— Я журналист, — открылся Малко. — Работаю для известной венской ежедневной газеты «Курир».

— Журналист?!

В ее глазах слово прозвучало как непристойность. Она съежилась в кресле и бросила на него косой взгляд.

— Верно, станете плести всякие небылицы о Родезии! Все, кто сюда приезжает, только тем и занимаются.

— Да нет же! Мне хочется увидеть ваши достижения за десять лет.

— Что ж, вы немало увидите, — уверенно объявила Дафна Прайс.

— Надеюсь на вашу помощь.

Он подумал об Эде Скити, но отогнал эту мысль. Не знает он никакого Эда Скити, не было никогда никакого Эда Скити!

— Поужинаем сегодня вместе? — предложил Малко. — Вы расскажете мне о Родезии...

Она покачала головой:

— Сегодня не получится: падаю от усталости.

— Тогда завтра?

Несколько секунд она колебалась. Малко ждал, затаив дыхание. Если она откажет ему, можно будет сказать, что начало работы в Родезии складывалось для него крайне неудачно.

— Ну хорошо, — согласилась она наконец. — В какой гостинице вы остановитесь?

— В «Мономатапе».

— Отлично. Я приеду к восьми.

Малко извлек из бумажника свою визитную карточку, где значился лишь титул «Его Сиятельство», и протянул ей.

— С нетерпением буду ждать вас!

Немного успокоившись, Дафна Прайс улыбнулась, взяла карточку и спрятала в сумочку.

«Вискаунт» начинал снижаться над обширным водохранилищем.

Дафна Прайс приникла к иллюминатору, вздохнула:

— Взгляните, какая красота!

Малко устроился у иллюминатора рядом с ней. Вновь возникало нечто похожее на близость. Он увидел сотни огней, рассыпавшихся, казалось, по обширному парку, пересекающиеся под прямым углом улицы среди высоких современных зданий. Что-то напоминало Калифорнию.

Дафна Прайс выпрямилась так неожиданно, что они едва не стукнулись головами. Снова в черных глазах горел враждебный огонек.

— Если придется уезжать, сяду в бульдозер и снесу свой дом!

— Вы здесь родились? — спросил Малко.