Над Тиссой - Авдеенко Александр Остапович

Каблуков не мог не ответить улыбкой на дружескую улыбку Смолярчука.

— Согласен, — сказал он.

Смолярчук и Каблуков поднялись на высокую, заросшую густым кустарником скалу. Витязя Смолярчук уложил на мягкую подстилку горного мха.

Обязанности Каблукова и Смолярчука состояли в том, чтобы, хорошо замаскировавшись, вести наблюдение непосредственно за линией границы, а также за местностью, примыкающей к рубежу.

Труд и долг пограничника можно определить коротко: успешная борьба с нарушителями границы. Но как многообразна, а порой и длительна эта борьба, как много затрачивается сил на то, чтобы подготовить наилучшие условия для этой борьбы! Наблюдение за границей и прилегающей к ней местностью преследует главным образом эту цель — подготовку условий для успешной борьбы с нарушителями.

Взобравшись на скалу, Каблуков скромно примостился на каменном выступе, молча прильнул к стереотрубе и надолго забыл о своем напарнике.

Смолярчук, наоборот, чувствовал себя на наблюдательном пункте привольно, по-хозяйски, хотя ему здесь, как следопыту, инструктору служебных собак, не часто приходилось бывать. Сегодняшний наряд был для него исключением.

Смолярчук посмотрел на юг, потом на восток и запад.

Он и невооруженным глазом видел отлично.

Бурная Тисса, несущая свои воды из карпатских, еще заснеженных горных теснин, курилась легким, прозрачным паром. Обрывистый, западный берег реки зеленел изумрудной травой, первой травой этого года. Из труб венгерских домов, разбросанных в гуще зацветающих садов, валил утренний дым. Плоский, восточный берег был местами покрыт лужами — следами весеннего половодья, местами чернел свежим илом, огромными корягами, вывороченными деревьями, унесенными, может быть, из таинственной Верховины, где сливаются Черная и Белая Тисса. Гербы из нержавеющей стали, прикрепленные к вершинам пограничных столбов, сверкали в лучах раннего солнца, следовая полоса жирно лоснилась от ночной росы. По склону горы, по извилистой каменистой дороге, среди виноградных кольев шли колхозники. По сухим ветвям разбитого молнией дуба бойко прыгала сорока. Тень подвесной люльки маляра лежала на воде рядом с переплетами ферм железнодорожного моста. Путевой обходчик, нагнувшись, озабоченно стучал молоточком по рельсам: ударит и послушает, ударит и послушает. Над скалой, где сидели наблюдатели, чуть в стороне от нее, звенел жаворонок. В прохладных, еще тенистых Карпатах кочевало одинокое облако — остаток большой тучи. Быстро перемещаясь, оно опоясывало дымным шарфом горы, закрывало зеленые поляны, застревало на вершинах угрюмых елей и наконец слилось с белой шапкой Ночь-горы.

В этом неповторимом мире, мире границы, Смолярчук будет жить до тех пор, пока, как он твердо решил, не пройдет через все пограничные должности — от рядового о генерала.

Смолярчук сел на камень, рядом с Каблуковым.

— С моей точки зрения, на границе нет ничего подозрительного, — сказал он. — А как у тебя, Каблуков? Что ты видишь вооруженным глазом?

— Пока ничего интересного.

Он долго, молча и неподвижно, словно окаменевший, сидел у стереотрубы, не спуская ее всевидящего ока с левого берега Тиссы. Казалось, он готов был просидеть вот так, час за часом, хоть до вечера. Но он скоро оторвался от прибора и тревожно-радостно посмотрел на товарища. Смолярчук по его взгляду, по возбужденному румянцу, который до краев заливал щеки Каблукова, понял, что тот увидел что-то необыкновенно важное.

— Видишь трубу разрушенного кирпичного завода на той стороне? — спросил Каблуков. — Видишь дырку посередине, снарядную пробоину?

Смолярчук кивнул головой.

— Смотри! — Каблуков подтолкнул Смолярчука к прибору и нетерпеливо наблюдал за тем, как тот усаживался на камне, отыскивая выгодную позицию. — Ну, видишь?

— Вижу… — Смолярчук с недоумением посмотрел через плечо на ефрейтора. — Вижу дырку от бублика…

— Да ты получше смотри.

— Да уж куда лучше! — Он снова прильнул к окулярам. — Вот труба, вот снарядная дырка в этой самой трубе.

— А в дырке уже ничего нет?

— Ничего.

— Испарился, значит. Проверим.

Каблуков снова уселся за прибор и терпеливо ждал и ждал.

— Есть, есть! — через некоторое время вскрикнул Каблуков, хватая Смолярчука за руку. — Смотри скорее!

Смолярчук припал к окулярам стереотрубы и отчетливо увидел бинокль, а за ним лысую голову и огромные усы.

И голова и бинокль скоро снова исчезли, но пограничники уже сделали свое дело: оба, проверив друг друга, убедились, что за участком заставы пристально наблюдает враг.