К западу от Иерусалима - Вилье Жерар де

– Итак, мой друг имеет счет в вашем банке, – осторожно продолжал Малко. – Счет номерной...

Оери неожиданно воодушевился.

– Не знаю, известно ли вашей светлости, что во время войны в банк явились господа из гестапо, пытавшиеся узнать, имеются ли у нас счета немецких евреев. Они ничего не узнали от нас. Ничего.

«Интересно, как господин Оери распорядился этими деньгами? Или передал их в сиротский приют? Но он обязан был сохранять их на случай, если объявятся наследники», – думал Малко.

– Какой вклад вы предполагаете сделать у нас? – спросил господин Оери.

Крис Джонс заерзал на стуле. Под пиджаком у него был верный кольт 45-го калибра, а господин Оери был ему явно не симпатичен.

Малко почувствовал, что пора переходить к делу.

– Господин Оери, мне необходимо получить одну информацию. Владелец счета номер 97 865 совершил очень неблаговидный поступок, который прямо меня затрагивает. Я хотел бы связаться с ним.

Господин Оери просиял.

– Это очень просто. Оставьте записку, и я передам ему. Он воспользуется тем же каналом...

Это ничего не давало Малко. Он подумал о том, что Милтон и Крис были бы более эффективными на его месте. Но дело происходило в Швейцарии, а не в Бурунди...

Он попытался получить сведения другим путем.

– Господин Оери, я собираюсь сделать вклад на очень крупную сумму, в долларах. Но сначала я хотел бы попросить вас об одной услуге. – Глаза Оери сверкали как фары автомобиля.

– Прошу вас, ваша светлость, – проворковал он. – Я в вашем распоряжении, вернее, мой банк в вашем распоряжении.

Если бы речь не шла о жизни и смерти Китти Хиллман, то сцена могла бы показаться на редкость комичной. Однако понятие «юмор» в Швейцарии отсутствует.

– Господин Оери, я хотел бы узнать имя владельца счета номер 97 865.

Наступило молчание, тяжелое, как золотой слиток. Директор смотрел на Малко широко раскрытыми глазами.

Малко показалось, что в его глазах стоят слезы.

– Вы хотите сказать, ваша светлость, – повторил он страдальческим тоном, – что желаете узнать имя одного из моих клиентов?

– Так точно, – подтвердил Малко миролюбиво.

У господина Оери был такой оскорбленный вид, словно Малко предложил ему вступить в преступную связь с собственной сестрой.

– Ваша светлость... герр Линге, – он подчеркнул слово «герр», – вы просите у меня невозможного. – Он смотрел на Малко подозрительно. Человек, просивший такую вещь, не мог быть джентльменом.

Он потер подбородок и продолжал:

– Что касается вклада, который вы намереваетесь сделать в нашем банке...

Малко жестом остановил его. Он многое бы отдал, чтобы находиться сейчас в другом месте.

– Господин Оери, если я узнаю имя этого человека, я смогу спасти жизнь одной девушки. Что вы на это скажете?

– Нет.

Сложив руки на груди, герр Оери походил одновременно на Жанну д'Арк и на немецкого охранника.

– Чтобы спасти жизнь невинного существа, – настаивал Малко. – Я повторяю, что ваш клиент никогда не узнает об этом.

– Нет, даже если бы речь шла о десяти тысячах жизней, герр Линге, – твердо сказал Оери. – У нас, швейцарцев, есть принципы. Первый из них – никогда не злоупотреблять доверием клиентов.

Малко сделал последнюю попытку.

– А если я сделаю дар вашему банку на сумму двадцать тысяч долларов?

Банкир колебался не более секунды.

– Нет, герр Линге.

Директора цюрихского Депозитного банка трясло от возмущения.

Малко грустно посмотрел на него.

– Господин Оери, вы ходите по воскресеньям в церковь?

Швейцарец удивленно посмотрел на него.

– Нет, господин, я хожу в храм, я – лютеранин. Почему вы спросили об этом?

– Чтобы узнать, есть ли у вас совесть, – сказал Малко. – Вам кажется нормальным, что вы из личных интересов приговариваете к смерти человека?

Оери покачал головой.

– Я не полицейский, я – банкир. Обратитесь в полицию. Однако я вас предупреждаю, что полиции я отвечу то же, что и вам. Согласно нашей конституции у полиции нет способов принудить меня представить конфиденциальные сведения.

Малко оказался в тупике. Господин Оери скорее даст изрубить себя на мелкие куски, чем назовет имя клиента. Однако, чтобы спасти Китти, у Малко была всего одна неделя.

Он сказал спокойным голосом:

– Герр Оери, я работаю на официальную организацию. Не называя имени клиента, вы становитесь соучастником тяжкого преступления: похищения и убийства.