Эмбарго - Вилье Жерар де

– Спасибо, – сказал Малко, – я на своем самолете. Впрочем, я очень скоро лечу назад.

Открылась дверь, и Нафуд Джидда вошел в гостиную. Лицо его было спокойным. Видимо, молитва подействовала на него благотворно.

– Разрешите с вами проститься, – сказал Малко. – Я должен вернуться в Хьюстон.

Саудовец крепко пожал ему руку.

– Мы, конечно, увидимся завтра вечером у Кросби?

– Итак, до завтра.

– До завтра, – добавила Паприка своим хриплым и тихим голосом.

Ее глаза говорили гораздо больше, чем слова. Малко вышел из ранчо, и жара охватила его. Подумать только, а в Вашингтоне было так холодно... Пилот появился из другого здания, в котором он ждал Малко.

– Возвращаемся, сэр?

– Да, – ответил Малко.

В целом он был доволен поездкой. Оставалось лишь двадцать четыре часа до того, как он сможет наконец задать Кросби интересующие его вопросы.

– До завтра, – крикнул голос позади него.

Сверкающая белизной Паприка махала рукой. Он ощутил легкое сожаление. Все хорошее надо брать тогда, когда оно идет тебе в руки. Особенно при его профессии. Никогда не знаешь, что с тобой будет завтра.

* * *

Омар Сабет как ураган влетел в комнату, в которой один из его инженеров работал на телексе, установленном напротив кровати, некогда служившей брачным ложем Тому Пусу. Верхний этаж отеля «Астроуорлд», казалось, был обставлен сумасшедшим дизайнером. Тем не менее именно здесь, примерно в пятнадцати комнатах, по-дурацки обставленных несколько лет назад каким-то техасцем-оригиналом, уже в течение двух месяцев жили Омар Сабет и человек двадцать арабов, многие из которых были специалистами по программному обеспечению. К этой обстановке относились и кровать на колесиках Тома Пуса, и изображение какого-то тропического леса с огромным пластмассовым баобабом, и обтянутые бархатом будуары в стиле барокко, напоминающие спальню французской кокотки конца века. Вершиной всего был номер, в спальне которого был устроен бассейн и стояла кровать под балдахином, на которой мог резвиться целый полк. Этот номер был зарезервирован для Нафуда Джидды и Паприки.

На верхний этаж «Астроуорлда» можно было подняться только двумя специальными лифтами, которые запирались на ключ.

Омар Сабет помог взять напрокат компьютер и штук пятнадцать телексов. Они были соединены с другими телексами, установленными в крупнейших городах США: Нью-Йорке, Чикаго, Лос-Анджелесе, Сент-Луисе, Филадельфии, Канзас-Сити и Сан-Франциско. В каждом из этих городов имелась группа осведомителей, которые должны были собирать все местные сведения, информацию об изменении настроения населения и местной прессы, данные о местной промышленности, об инцидентах, касающихся эмбарго. Вся эта информация обрабатывалась и вводилась в компьютер.

– Дай мне телеграммы, – потребовал Омар Сабет.

Оператор телекса, какой-то палестинец из Кувейта, протянул ему пачку бумаг, извлеченных из телекса. Омар Сабет снова вышел, прошел через весь коридор и вошел в комнату в виде ротонды, где был установлен компьютер. Рядом стояла большая черная доска, покрытая зеленой материей, чтобы нельзя было увидеть то, что было на ней написано. Омар Сабет протянул бумаги другому оператору.

– Через полчаса мне нужны свежие данные.

Он сел в соседней комнате и закурил сигару. Это был его единственный порок. Он не пил, жил замкнуто и даже мог обходиться без женщин. Однако Омар Сабет со своим носом с горбинкой, энергичным лицом, пронзительным взглядом и исходящим от него динамизмом очень нравился женщинам. С узкой талией, широкими плечами, без грамма жира, он являл собой великолепный человеческий механизм. Созданный как для любви, так и для убийства. До настоящего времени он в основном занимался последним.

– Готово, Омар! – крикнул Азиз, специалист по компьютерам.

Зажав в зубах сигару, Омар Сабет подошел к черной доске. Это был торжественный момент дня.

Покрывало, скрывавшее черную доску, было откинуто, и под ним оказался большой лист миллиметровой бумаги, приколотый кнопками, на котором выделялись две линии. Голубая линия пересекала лист, спускаясь вниз примерно под углом в тридцать градусов. Она изображала теоретическое снижение активности Соединенных Штатов из-за эмбарго, рассчитанное еще до его введения. В некоей точке она пересекалась с вертикальной черной линией. В этом месте чья-то неизвестная рука написала арабскими буквами «Победа». Это должен быть момент, когда давление станет настолько сильным, что США вынуждены будут либо капитулировать, либо начать войну, что весьма проблематично.