Безумцы из Баальбека - Вилье Жерар де

Иначе говоря, в другой мир.

В запасе у него оставались считанные секунды. Один из боевиков расстегнул уже кобуру. Но прежде, чем он успел достать оружие, Малко выбросил вперед правую руку и выхватил из-за пояса палестинца пистолет Токарева.

Теперь уже изменить ничего нельзя, и выбраться из этой ситуации у них один шанс из тысячи. Но в противном случае надежды вообще бы не было.

Наставив дуло на преследователей, Малко крикнул:

— Не двигаться, или я вас убью!

Они не шевелились. К счастью, внутри храма их никто больше видеть не мог. Правда, Малко не знал, было ли боевиков всего двое и не окружены ли руины. Он вспомнил Рашель. Судя по тому, как развивались события, она не обманывалась: он действительно оказался в смертельной ловушке...

На несколько секунд все застыли. Палестинец был бледен, как полотно, а те двое — скорее растерялись. Они оказались слишком молоды и неопытны для такой ситуации. Нейла, на которой не было лица, стояла, опершись на древние камни и зажимая ладонью рот. Малко безуспешно пытался найти выход. Вдруг один из боевиков, не обращая внимания на оружие Малко, отскочил в сторону и бросился изо всех сил к выходу. Если он выберется наружу и объявит тревогу, через несколько минут тут будут все иранцы Баальбека. Малко взвел курок и прицелился в спину бегущего.

Если он выстрелит, звук неминуемо привлечет внимание.

Если боевик доберется до своих, то руины через несколько минут оцепят.

Палец на несколько долей миллиметра продвинулся вперед.

Но Малко остановил себя. Что же делать? На лестнице боевик станет недосягаем.

Глава 11

Убегавший повернул, не останавливаясь, голову, чтобы посмотреть, что делает Малко. Его напарник не двигался. Увидев нацеленное дуло револьвера, беглец отскочил в сторону, но попал ногой в расщелину между огромными плитами, застилающими пол храма Бахуса. Он покачнулся и с криком упал на землю.

Палестинец тут же бросился к нему. И подлетел в тот момент, когда тот уже поднимался на ноги. Малко видел, как он выдернул из-за голенища нож и несколько раз всадил его в шею лежащему противнику, но и потом продолжал бить в лицо, грудь, живот, словно безумный. Когда, наконец, он остановился, на земле в луже крови осталось лежать неподвижное тело. Палестинец, как автомат, шагнул к застывшему под дулом второму боевику.

Тот словно проснулся и с криком ужаса стал судорожно выдергивать из кобуры свой новенький пистолет, забыв о Малко.

— Нет, — завопил Малко.

Он не хотел убивать. Но противник уже достал оружие. Передернул затвор, досылая патрон в ствол. Еще секунда, и он выстрелит.

— Ну давай! Да стреляй же! — почти истерично заорала Нейла.

Малко нажал на курок. Тяжелый пистолет дернулся в руке, и боевик отшатнулся под ударом пули, вошедшей ему в левую часть грудной клетки, точно в сердце. Зрачки его расширились, лицо побледнело, рука с оружием опустилась, а на лице появилась гримаса страдания. Гром выстрела еще звучал в ушах Малко, а тот опустился на колени, потом упал набок. Палестинец со своим кинжалом опоздал.

— Оставьте его, — сказал Малко. — Он мертв.

Присев, осмотрел труп. Сколько ему может быть? Двадцать два, двадцать три? Какая жалость! Малко расстроился. Давно уже не приходилось ему стрелять вот так, защищая свою жизнь. Он почувствовал тошноту. Поднялся. Нейла смотрела на него округлившимися от ужаса глазами.

— Пошли, — она потянула его за рукав. — Скорее.

Палестинец был белым. Малко молча вернул ему пистолет, и тот сунул его за пояс. Они переглянулись.

— Думаете, их было только двое? — спросил Малко.

Палестинец кивнул, не в силах сказать ни слова. Малко подошел к лестнице, пристально оглядывая лежащие у ее подножия руины. Никого. Впрочем, это еще ничего не значило... Тело боевика у самых ступеней было видно снаружи. Прежде всего не вдаваться в панику, не упустить последний шанс. Он окликнул палестинца.

— Идите помогите мне.

Через час стемнеет. А пока лучше избежать ненужного риска. Малко обнаружил возле стены расщелину глубиной метров в двадцать.

— Давайте отнесем их туда, — сказал он. — Труднее будет найти.

Они перенесли трупы. Еще десять минут тяжелого молчания, нарушаемого лишь шуршанием тел по старым камням. Обливаясь потом, Малко разогнулся. Очевидно, никто, кроме сторожа, не слышал выстрела. Иначе боевики были бы здесь... Уже хорошо. До города не меньше километра, да и потом, одиночный выстрел — достаточно привычный для этого воюющего края звук. Теперь они сами могут расставить ловушку...