Охота на человека в Перу - Вилье Жерар де

— Не стоит, — решил Малко. — Встретимся потом здесь.

— Лучше у меня в отеле, — сказал Каммингс. — Эти крошки не могут больше ждать. Я оставлю ключ в двери.

Малко направился к выходу, стараясь проскользнуть между танцующими парами как можно незаметнее, благо площадка для танцев была переполнена. У подъезда стоял огромный черный «форд» с затемненными стеклами и множеством антенн на крыше, который охраняли двое громил с устрашающими физиономиями. Вне всякого сомнения, это была машина Хесуса Эрреро.

«Тойота» Малко была припаркована напротив. Он сел за руль, но захлопнуть дверцу не успел. Совсем юная «чула» с блестящими, зазывными глазами и чувственным личиком скользнула в машину, гибкая, как змейка.

— Пойдем в отель? — спросила она на ломаном английском.

Такие девочки во множестве околачивались вокруг «Каса Бланка»... Малко с раздражением отстранил ее. Он боялся упустить молодого человека, но и привлекать внимание не хотелось.

— Нет, — твердо сказал он тоже по-английски. — Я остаюсь здесь.

Он снова попытался вытолкнуть ее из машины, но девушка, неверно истолковав его слова, в мгновение ока расстегнула молнию на его брюках и принялась усердно ублажать его губами и языком, нимало не стесняясь мальчишек, глазевших на них через стекло.

В несколько минут она завершила свое дело. Что ж, по крайней мере, никого не удивит, что он сидит в машине с потушенными фарами... Метиска выпрямилась и сказала:

— Пятьдесят тысяч солей.

Она сложила протянутую банкноту вчетверо, сунула ее за лифчик, улыбкой поблагодарила его и вышла.

Едва девушка скрылась из виду, как в дверях «Каса Бланка» появилась угловатая фигура друга Моники Перес. Он сел в маленькую японскую машину и поехал к центру. К счастью для Малко, в ту же минуту от края тротуара отъехало какое-то такси. Он пристроился сзади и так проследовал за молодым человеком до Виа Экспрессо, где смог затеряться в потоке машин: в этот час движение здесь было еще достаточно оживленным. Маленькая белая машина еле тащилась, и для Малко не составляло труда не терять ее из виду.

Куда же приведет его эта нить? Малко подумал о Монике Перес, и у него мучительно защемило сердце. Как нелепа жизнь! Как жаль, что они оказалось по разные стороны баррикад. Навсегда...

Белая машина обогнула «Шератон», выехала на авеню 9 декабря, потом свернула на авеню Арика. Молодой человек ехал на запад, к университету Сан-Маркос... К сожалению, машин становилось все меньше. На какое-то время Малко удалось укрыться за старым автобусом, но он остановился, и теперь «тойота» следовала прямо за белой машиной. Красный свет... Они остановились. Наконец загорелся зеленый. Молодой человек свернул направо, на авеню Амесага, и покатил вдоль ограды университетского городка.

Малко из осторожности пришлось поехать прямо.

Когда он развернулся, белой машины и след простыл. Малко объехал вокруг городка, но тщетно. Скорее всего, молодой человек был уже в университете. Малко помчался обратно в центр, сгорая от нетерпения.

Может быть, удастся перехватить Мануэля Гусмана до его отъезда в Тинго-Мария, если он еще в Лиме. Единственным, кто мог ему в этом помочь, был Джон Каммингс.

Памятуя о своем печальном опыте с «Диркоте», он предпочел бы не связываться с перуанцами. Лучше он преподнесет им сюрприз.

* * *

Ключ, как и обещал американец, торчал в двери. Малко постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь. И в смущении остановился на пороге. На огромной кровати с пологом Джон Каммингс со своими двумя «чулами» старательно воспроизводил одну из самых сложных фигур, восходящих к древнему эротическому искусству инков... Бронзовые тела метисок сплелись с белым телом американца в немыслимого пятнистого змея, который то ритмично колыхался, то судорожно вздрагивал, сжимаясь и разжимаясь под аккомпанемент глухого урчания, влажных чмоканий и нервных смешков.

Американец пыхтел, как тюлень, тиская все, что попадалось под руку — груди, бедра, ягодицы, содрогаясь так, что кровать скрипела всеми пружинами. На лице его было написано блаженство.

— Джон! — позвал Малко.

Джон Каммингс встряхнулся, столкнул с кровати одну из метисок и перекатился на спину, продемонстрировав свое вожделение во всей красе.

— Я сейчас, — буркнул он.

Схватив за бедра вторую «чулу», он приподнял ее легко, словно пушинку, и со снайперской точностью насадил на себя, как на вертел. Девушка взвизгнула: