Дело Кирсанова - Вилье Жерар де

— Он не хочет меня отпускать! — пожаловалась она. — А мне обязательно нужно ехать, ведь муж не знает, где я. К тому же мои вещи у тебя в номере.

— Иду, — бросил в трубку Малко.

Прихватив платье и туфельки Исабель, он постучался в номер русского. Кирсанов отворил ему, закутанный в полотенце. Усталое лицо его было угрюмо. Исабель выглядела совершенно измученной: под глазами черные круги, все тело в синяках. Григорий стоял на своем:

— Не хочу, чтобы она уезжала!

— Будьте же благоразумны, — увещевал его Малко. — Никакой трагедии нет: завтра же она приедет в Мадрид. Если она перестанет подавать признаки жизни, муж поднимет тревогу, а это только усложнит наше положение.

Насупившийся Григорий какое-то время колебался, потом решил смириться.

— До завтра, любимый! — прощебетала Исабель.

Она исчезла, бросив Малко красноречивый взгляд. Так и не утоливший своей страсти после всех упражнений, Кирсанов сел на кровать.

— Мне бы не хотелось участвовать завтра в этом фарсе, — заявил он.

— Перестаньте глупить. Григорий Иванович. Если бы не ваша неосторожность, КГБ ни за что не нашел бы вас. А эта пресс-конференция — последнее испытание... Но, разумеется, если вы не желаете, то всегда можете отдать себя в руки испанцев.

На сей раз Кирсанов молчал, точно набрав в рот воды.

* * *

Крис Джонс подал Кирсанову пуленепробиваемый жилет из кевлара и помог облачиться в него. Вся компания поселилась в «Рице», почти напротив «Паласа», где должна была проходить пресс-конференция. Вошел Милтон и повалился в кресло.

— Весь зал прочесали. Полный порядок.

— Кто от советских?

— Мужики из ТАСС и «Правды». Ну и, естественно, испанская братин. Агентов безопасности — как собак нерезаных. Обыскивают всех подряд.

— Хорошо, пошли! — подал знак Малко.

Без десяти пять. На Кирсанове лица не было. Он тронулся в путь, окруженный целым роем агентов ЦРУ и морских пехотинцев в штатском. Выстроился настоящий живой забор, разомкнувшийся лишь затем, чтобы пропустить Кирсанова к бронированному «кадиллаку». Нужно было всего лишь перебраться на другую сторону Пласа дель Кастильо, но никто не хотел рисковать.

Негнущийся, точно гвоздь, генерал Диас стоял у входа в гостиницу «Палас».

— Все на месте? — спросил Джеймс Барри.

— Да, можно начинать пресс-конференцию, — ответил генерал.

На первом этаже гостиницы, как раз у малой ротонды, предварявшей большую, установили магнитный металлоискатель. Агенты ГИУО проверяли подряд все магнитофоны и кинокамеры. Посредине круглого зала возвели помост, на котором рядами поставили стулья для представителей печати. На каждом шагу торчали агенты безопасности с американской и испанской стороны, враждебно таращившиеся друг на друга.

В сопровождении Криса Джонса и Милтона Брабека из бронированного «кадиллака» вынырнул Григорий Кирсанов, державшийся несколько скованно из-за пуленепробиваемого жилета. К охранникам из американского посольства немедленно присоединились испанские агенты, так что к помосту он двигался, окруженный плотным человеческим кольцом.

Вслед за тем агенты безопасности разошлись по залу, взяв под наблюдение выходы из круглого зала. Малко и Джеймс Барри держались у входа, провожая взглядом последних гостей. Генерал Диас взошел на помост, где уже находился русский, постучал по микрофону и попросил тишины.

— Григории Кирсанов объяснит причины своего поступка, — объявил он. — Он может отвечать на вопросы по-испански, по-английски и по-русски.

С места немедленно поднялся один из представителей советской печати и зычно провозгласил:

— Почему предаешь родину. Григорий Иванович?

Ничуть не смутившись, перебежчик указал пальцем на вопрошавшего и громко объявил:

— Он не журналист. Работает в КГБ, был моим подчиненным!

Советские журналисты возмущенно загудели. Между ними и Кирсановым завязалась злобная перепалка на русском языке, обильно сдабриваемая бранью... Когда наконец шум поутих, задал вопрос журналист «Эль Паис»:

— Сеньор Кирсанов, добровольно ли вы оставили вашу службу? Говорят, на вас оказали давление американские разведывательные службы.

— Ложь! — отчеканил Кирсанов. — Я поступил так из политических и личных соображений.

Малко затаил дыхание. Лишь бы он не заговорил об Исабель дель Рио! Ее мужу вряд ли пришлось бы по вкусу узнать о своем супружеском злосчастии из газет... К счастью. Кирсанов пустился в длинную обвинительную речь о советском строе. Внешне невозмутимый Джеймс Барри вкушал неземное блаженство.