Торговец пушками - Лори Хью

– Что такое «Аспирантура»?

Злобу и самодовольство точно рукой стерли с его лица.

Не похоже, чтобы он собирался ответить, так что я решил прессовать дальше:

– Хорошо, тогда я сам расскажу вам, что такое «Аспирантура», а вы будете ставить мне оценки за точность по десятибалльной шкале.

О’Нил сидел не шелохнувшись.

– Начнем с того, что «Аспирантура» означает разные вещи для разных людей. Для одних это разработка и сбыт военно-воздушной техники нового типа. Очень секретной – без сомнения. Очень неприятной – аналогично. Очень незаконной – навряд ли. Но для других, и вот тут-то и начинается самое интересное, «Аспирантура» – это не что иное, как подготовка некоей террористической операции, которая позволит производителям этой самой техники похвастать любимой игрушкой. Уничтожив при этом кучу людей. И заработав пузатенький мешок с денежками – за счет нескончаемого потока восторженных покупателей. Очень секретных, очень неприятных и очень, очень, в десятой степени очень незаконных покупателей. На след этой второй группы как раз и удалось выйти Александру Вульфу. Решив, что не может допустить, чтобы это сошло им с рук, он начал портить им жизнь. И тогда вторая группа – кое-кто из ее членов, вероятно, занимает не последние посты в определенных разведслужбах – начала склонять имя Вульфа на разных вечеринках и коктейлях, рифмуя со словом «наркоторговля» – дабы очернить Вульфа и подорвать в зародыше любую его затею. Но трюк не сработал, и тогда они стали угрожать ему смертью. Когда же не сработало и это, они и в самом деле убили его. А заодно, возможно, и его дочь.

О’Нил по-прежнему сидел неподвижно.

– Но вот кого мне по-настоящему жаль во всем этом деле, – продолжал я, – помимо Вульфов, разумеется, – так это тех, кто искренне думает, будто принадлежит к первой группе, но все это время был соучастником и оказывал всестороннюю помощь группе номер два. Эти бедолаги, если можно так выразиться, все это время держали скунса за хвост.

О’Нил смотрел куда-то поверх моего плеча. Впервые за время нашей беседы я не мог определить, о чем он сейчас думает.

– Вот, собственно, и все, – сказал я. – По-моему, мы замечательно размялись, а теперь, любезная Юдифь, послушаем, что скажут судьи.

Но О’Нил молчал. Я повернулся, чтобы посмотреть, что же столь увлекательное происходит за моей спиной. Вышибала у двери указывал в сторону нашего столика. Он отступил в сторону, и на его месте возникла сухощавая и властная фигура Барнса, Рассела П.

Он направлялся прямо к нам.

Я уложил их обоих на месте и успел на ближайший самолет в Канаду, где сочетался законным браком с милейшей женщиной по имени Мэри-Бэт и открыл маленькую гончарную мастерскую.

По крайней мере, именно так мне следовало поступить.

12

– Ну и ушлый же вы тип, Лэнг! Если вы, конечно, понимаете, что я хочу сказать.

Мы с Барнсом сидели в очередном «линкольне-дипломате» – а может, и в том же самом, но в таком случае кто-то потрудился вычистить пепельницы. Машина была припаркована у моста Ватерлоо. Огромная светящаяся вывеска по соседству возвещала о бесценном даре Национального театра: сценической версии «Эх, мама, то ли еще будет!» в постановке сэра Питера Холла. Или что-то вроде того.

На сей раз впереди, в пассажирском кресле, восседал О’Нил, а за рулем снова был Майк Лукас. Честно говоря, меня очень удивило, что он до сих пор не в грузовом отсеке самолета рейсом на Вашингтон, упакованный в брезентовый мешок. По-видимому, Барнс решил дать ему еще один шанс после фиаско на Корк-стрит. Вообще-то вины Майка в этом фиаско не было, но в кругах подобного сорта вина и виновность мало связаны друг с другом.

Еще один «дипломат» пристроился позади нас, набитый Карлами. Карлами с очень могучими шеями. Похоже, им зачем-то позарез понадобился мой «вальтер», так что я вручил его им.

– Кажется, я догадываюсь, что вы хотели сказать, мистер Барнс, и принимаю это как комплимент.

– Да мне насрать, мистер Лэнг, что вы там принимаете. Глубоко насрать! – Он посмотрел в боковое окошко. – Господи, сколько же дерьма приходится разгребать!

О’Нил, прокашлявшись, повернулся к нам:

– Мистер Барнс хотел сказать, Лэнг, что вы влезли в операцию, чрезвычайно значительную по степени сложности. Здесь задействованы такие нити, о которых вы и понятия не имеете. И тем не менее своими действиями вы крайне усложнили нам все дело. – О’Нил рисковал, вставляя это свое «нам», но Барнс оставил его оплошность безнаказанной. – Мне кажется, я могу быть с вами откровенным...