Хандра - Вилье Жерар де

— Dada kunda. Это значит «я люблю тебя» на урунди.

Она заправила рубашку в брюки, ничего больше не сказав.

— Иди, — сказала она. — Не будем заставлять ждать твоего друга.

Они вышли, когда к ним подбегал Базилио. Негр запыхался.

— Быстрее, — сказал он. — Он не хочет здесь долго задерживаться.

— Иду, — сказал Малко.

Базилио снова убежал. Самолет урчал в трехстах метрах. Пап даже не вылез из него.

Прислонившись к стволу огромного баньяна, Энн смотрела на Малко с неопределенным выражением. Несмотря на карабин, который свешивался в ее правой руке, и джинсы, она была необыкновенно женственной. Ее полотняная блузка была расстегнута, и через вырез угадывались ее маленькие груди.

Малко стер каплю пота, стекавшую по губе.

Голубые глаза девушки не отрывались от него. Впервые он заметил маленькое красное пятнышко в ее левом глазу.

— Пойдем.

Она медленно покачала головой. Выпустив карабин, она взяла руку Малко и с силой сжала ее.

— Нет.

На другом краю поляны Аллан сверялся по карте. Ветер от винтов валил траву и разгонял неисчислимых разноцветных птиц. Для сильной жары еще было слишком рано.

Подпрыгивая на ухабах, самолетик подъезжал к ним. Через стекло кабины Малко видел Аллана. Они не могли оставаться здесь вечно. Бурундийские солдаты не колебались бы ни секунды, чтобы напасть, если бы обнаружили их. В Африке границы — понятие растяжимое.

Энн опустила глаза, и когда она подняла голову, они были полны слез. Ее ногти до боли вонзались в ладонь Малко.

— Идем, — повторил Малко. — Останься со мной.

Она прижалась к нему и прошептала:

— Нет. Моя страна — здесь. Я родилась в Африке и чувствовала бы себя потерянной в другом месте. И потом, здесь мой отец. Езжай.

Она приподнялась и слегка коснулась его рта своими сухими губами.

— Думай обо мне иногда.

Малко посмотрел на нее с каким-то внутренним смятением, которое он испытывал не часто. Любую другую девушку он волей-неволей отвел бы в самолет. Но не Энн. Ее не заставишь.

— Ты ведь знаешь, я не вернусь, — сказал он.

— Я знаю.

Ее голос слегка дрожал. Она не отпускала его руку. Самолет подъехал к ним. Пальцы Энн разжались.

— Не заставляй его ждать, — сказала она. — Это было бы опасно.

— Но ты?

Ее лицо приняло суровое выражение. Она выпрямилась.

— Ни о чем не беспокойся. Бурундийцев я не боюсь. С Базилио мы вернемся по тропам, которых они не знают.

— Kwa Neir!^[24]

Она толкнула его к самолету. Он побежал, обходя крыло сзади, чтобы избежать лопастей винта, и проскользнул в маленькую дверку.

— Девушка не летит? — прокричал Аллан.

Малко покачал головой.

Такова судьба. Пап поддал газу. Через плексиглас Малко увидел, как уменьшается силуэт Энн. Она медленно помахивала карабином в вытянутой руке. Вскоре он уже не различал черты ее лица. После легкого толчка самолет приподнялся: они взлетели.

Баньян, под которым находилась Энн, смешался с другими гигантскими деревьями. Самолет накренился влево, беря курс на запад. Прильнув лицом к иллюминатору, Малко пытался что-нибудь рассмотреть. Но все деревья одинаковы. Африка уже поглотила Энн.

Он поклялся себе вернуться, зная, что шансов на то, что он сдержит свое обещание, очень мало. Он закрыл глаза и представил энергичное и тонкое тело Энн, слитое с его телом, с запахом Африки вокруг них. Один из безрассудных импульсов, которым никогда не подчиняются, толкал его на то, чтобы попросить Аллана развернуться. Чтобы посмотреть, там ли она.

Американец оглянулся и прокричал:

— Мы будем в Найроби через два часа. Свежее пиво и соблазнительные девушки ждут вас!

Малко вежливо улыбнулся и согласился. Головорез не имеет сердца — это хорошо известно.

Лишь только они приземлились на аэродроме Найроби, к ним подъехал аэронортовский джип для выполнения полицейских и таможенных формальностей.

— Откуда вы летите, месье?

Малко не удержался, чтобы не ответить:

— Из Бурунди. Очень счастливы, что выбрались оттуда.

Негр закивал головой и сказал:

— Да, месье, эти негры — они ведь дикари.