Пурпурные реки - Гранже Жан-Кристоф

И вот для Фабьенн и девочки начинается жизнь-бегство.

Остальное вам известно. Сперва они едут в Сарзак, который находится в трехстах километрах от Гернона. Затем, когда Этьен Кайлуа и Рене Серти нападают на их след, – новое бегство, попытки Фабьенн раз и навсегда уничтожить все изображения дочери – по ее глубокому убеждению, жертвы какого-то проклятия – и, наконец, автокатастрофа, которая стоит жизни Жюдит.

С тех пор ее мать живет одной лишь религией. Она так и не смогла точно установить причину своих несчастий. Но главной из них считает следующую: приемные родители ее второй дочери, влиятельные и дьявольски мстительные люди, принадлежащие к университетскому «братству», затеяли это преследование, желая отомстить за своего родного, погибшего ребенка и уничтожить ее вместе с Жюдит, чтобы они не смущали покой их семьи. Бедная женщина так и не узнала истинной подоплеки этой истории. Она только пыталась скрыться от заговорщиков, которые разыскивали по всей Франции ее и Жюдит, боясь, что лицо девочки разоблачит их злодейские махинации.

И теперь, Ньеман, оба наши расследования сходятся в одной точке, как рельсы на горизонте – рельсы смерти. Ваша гипотеза подкрепляет мою. Первое: этим летом убийца ознакомился с украденными документами. Второе: он напал на след Кайлуа, а затем Серти и Шернесе. Третье: он разоблачил их заговор и решил отомстить им самым безжалостным образом. И убийца этот – не кто иной, как сестра-двойняшка Жюдит. Сестра, которая действовала так же, как действовала бы сама Жюдит, ибо она узнала правду о своем происхождении. Вот почему она душила свои жертвы рояльной струной – в честь виртуозного мастерства своей настоящей матери. Вот почему убивала злодеев наверху, в горах – в память об отце, добывавшем там драгоценные кристаллы. И вот почему ее отпечатки пальцев совпали с отпечатками самой Жюдит... Мы ищем ее родную сестру, Ньеман.

– Но кто же она? – выкрикнул комиссар. – Как ее имя?

– Не знаю. Мать отказалась назвать его мне. Но зато у меня есть ее лицо.

– Ее... лицо?

– Фотография Жюдит в возрасте одиннадцати лет. И следовательно, лицо убийцы, поскольку они абсолютно идентичны. Я думаю, с помощью этой фотографии мы...

Ньеман затрясся, как в лихорадке.

– Покажи мне ее! Скорей!

Карим вынул из кармана снимок и протянул его комиссару:

– Вот она – убийца. Она мстит за свою погибшую сестру. Она мстит за убитого отца. Она мстит за удушенных младенцев, за обманутые семьи, за поруганную жизнь нескольких поколений... Ньеман, что с вами?

Снимок плясал в дрожащих пальцах комиссара. Впившись глазами в детское личико, Ньеман нечеловеческим усилием стиснул клацающие зубы. И вдруг Карим понял. Нагнувшись к комиссару, он схватил его за плечо.

– Господи, неужели вы ее знаете? Говорите же, вы ее знаете?

Ньеман уронил фотографию в грязь. Ему чудилось, будто поток уносит его куда-то вдаль... Куда же? Уж не к черному ли океану безумия? Миг спустя Карим услышал его надтреснутый голос – Живую... Мы должны взять ее живой.

59

Оба сыщика сели в машину и помчались в кампус. Они ехали молча, затаив дыхание. Они миновали несколько полицейских кордонов; жандармы пронизывали их подозрительными взглядами. Но приходилось терпеть: стычка с властями была бы сейчас совсем ни к чему. Ньемана отстранили от следствия, Карим вообще находился на чужой территории. И тем не менее оба твердо знали, что это их, и только их, расследование.

Наконец они добрались до кампуса. Попетляв по асфальтовым дорожкам и мокрым газонам, они затормозили у главного корпуса и взбежали на верхний этаж. Вихрем промчались по длинному коридору и забарабанили в дверь, стараясь держаться сбоку, по обе стороны косяка. Ответа не было. Они взломали замок и вошли в квартиру.

Ньеман держал наготове свое помповое ружье, прихваченное по дороге в жандармерии. Карим сжимал в руке «глок»; на запястье у него был прикреплен фонарик. Луч смерти и луч света должны были сойтись в одной точке.

Никого.

Сыщики торопливо обыскивали квартиру, когда вдруг зазвонил пейджер Ньемана. Его срочно просили связаться с Марком Костом. Комиссар тотчас набрал нужный номер. Его пальцы дрожали от слабости, живот терзала дикая боль. Наконец он услышал голос молодого врача:

– Ньеман, тут у меня сидит Барн. Мы хотим сообщить вам, что нашли Софи Кайлуа.

– Живую?

– Да, живую. Она ехала в Швейцарию на поезде и...

– Она рассказала что-нибудь путное?