Включить. Выключить - Маккалоу Колин

Телевизор ожил. Да, вот оно, здание суда, окруженное огромной толпой. Всюду журналисты и полиция. Один оператор шестого канала пристроился на крыше телевизионного фургона и вел панорамные съемки, другой находился в гуще толпы, третий караулил на тротуаре подъезжающую машину. Дездемона увидела в толпе Кармайна рядом с рослым капитаном — Дэнни Марчиано. Комиссар Сильвестри ждал на крыльце суда и выглядел на редкость элегантно в форме со сверкающей серебристой отделкой. А потом из машины вывели доктора Чарлза Понсонби. С бьющимся сердцем Дездемона смотрела на него и чувствовала, как у нее открывается рот. Боже мой, Чарлз Понсонби! «Хагист». Самый давний и лучший друг Боба Смита. На ее глазах рушился Хаг. Смотрят ли этот репортаж Парсоны в Нью-Йорке? Наверняка! Шестой канал — один из филиалов сети телевещания. Отыскали ли Парсоны выгодный им пункт в договоре? Если до сих пор не нашли, то после этой бомбы удвоят усилия.

То, что случилось потом, закончилось, едва начавшись: тощий негр в шапке с транспарантом «Мы страдали», четыре выстрела, упавший Чарлз Понсонби, Кармайн, заслонивший тощего негра, который все еще сжимал в руке пистолет. Когда Кармайн очутился под прицелом окруживших его со всех сторон полицейских, Дездемоне показалось, что она умирает. Не дыша, она ждала, когда прогремят выстрелы. Его крик «Не стрелять!» вывел ее из шока. Кармайн стоял, живой и невредимый, копы убирали оружие и брали под конвой тощего негра, который даже не пытался сопротивляться. Дездемона сидела, дрожа и зажимая рот ладонью, глядя на экран широко раскрытыми глазами. «Кармайн, ты болван! Кретин безмозглый! На этот раз ты уцелел. Но я обречена всегда помнить о том, что я — женщина полицейского».

Кому сказать первому? Нет, лучше всем сразу, причем сейчас же. В Хаге была громкая связь, и Дездемона пригласила всех сотрудников Хага в лекционный зал.

Затем она направилась в кабинет Тамары: надо же кому-то отвечать на телефонные звонки. Бедная Тамаpa! Она сама на себя не похожа с тех пор, как Кит Кайнтон захлопнул дверь у нее перед носом. Даже волосы поредели, утратили блеск и стали неряшливыми. Тамара равнодушно выслушала Дездемону, кивнула и замерла, глядя в пустоту.

Известие о тайной жизни Чарлза Понсонби обрушилось на собравшихся в лекционном зале как удар молнии и вызвало явное недоверие.

Аддисон Форбс был втайне счастлив: теперь, когда нет ни Понсонби, ни Смита, Хаг достанется ему. Зачем правлению искать другую кандидатуру, если он подходит по всем статьям? У него опыт клинической работы, каким мало кто может похвалиться, его слава давно вышла за пределы родины. Правление всегда благоволило к нему. Теперь, в отсутствие Смита и Понсонби, Хаг во главе с профессором Аддисоном Форбсом заживет на славу и разрастется! Кому он нужен, этот чванливый индийский раджа? В мире и без него много потенциальных нобелевских лауреатов.

Уолтер Полоновски слушал краткий и точный отчет Дездемоны вполуха, погрузившись в свою депрессию. Четверо детей от Паолы, скоро родится пятый — от Мэриен. Зная, что свадьба неминуема, Мэриен сбросила шкурку любовницы и показала коготки, достойные жены. Женщины — подколодные змеи, а мужчины — их беспомощные жертвы.

Морис Финч выслушал известие с грустью и умиротворением. Он всегда считал разлуку с медициной сродни смертному приговору, но события последних месяцев доказали, что он ошибался. Его растения — те же пациенты: ловкими и любящими руками он сможет ухаживать за ними, исцелять, помогать им. Да, жизнь с Кэти на ферме казалась ему заманчивой. А к этим капризным грибам он еще найдет подход.

Курт Шиллер не удивился. Он с самого начала недолюбливал Чарлза Понсонби, в котором подозревал скрытого гомосексуалиста: Чак всегда казался ему себе на уме, а искусство, которым он восхищался, говорило о том, какие бездны кошмара скрывает маска благопристойности. Курт часто представлял его в цепях, в коже, корчащегося от боли — скорее пассивным, нежели активным партнером. Подобострастным рабом, готовым на все, лишь бы угодить внушающему ужас господину. «Значит, я ошибся, — заключил Курт. — Чарлз оказался садистом — вспомнить только, что он творил с бедными детьми!» Оставаться в Хаге Курт не собирался. Рекомендации обеспечат ему работу, а его идеи насчет преодоления возбудителями болезней видовых барьеров наверняка заинтересуют главу любого исследовательского центра. Теперь, когда фотография папы рядом с Адольфом Гитлером предана огню, а гомосексуальность самого Курта всем известна, он готов к новой жизни. Но не в Холломене — где-нибудь в Нью-Йорке, среди своих.