Нет причин умирать - Боннэр Хиллари

В случае с Гейтсом странные обстоятельства его смерти могли вызвать вопросы, но количество алкоголя в его крови, почти в четыре раза превышавшее норму, допустимую при вождении, фактически их снимало. Разумеется, чрезвычайное опьянение покойного привело к тому, что немецкие власти воспротивились повторному рассмотрению его дела.

Смерть Роберта Моргана однозначно была убийством, но никаких доказательств того, что к его смерти причастны военные и что она имеет хоть какую-то связь с другими смертями в Хэнгридже, не было найдено.

Но самым неприятным для Карен было расследование смерти Алана Коннелли, которое было наконец проведено спустя три месяца после формального открытия дела. Келли был вызван в качестве свидетеля. И, имея привилегию не соблюдать обычные ограничения законов о диффамации, он мог бы сделать в суде любые заявления против Джеррарда Паркера-Брауна. Почти вся британская пресса, взбудораженная к тому времени возможностью крупного скандала, в котором была бы замешана армия, присутствовала в коронерском суде Торки. И если бы Келли высказал свои подозрения относительно полковника и заявил, что узнал в нем одного из двух мужчин, забравших Коннелли из того паба в Дартмуре за несколько секунд до его смерти, в СМИ поднялась бы настоящая буря с самыми непредсказуемыми последствиями.

Но Келли решил этого не делать.

Когда его спросили, узнает ли он кого-нибудь из тех двух мужчин, что пришли в бар за Коннелли, он ответил только, что на них были шерстяные шапки, натянутые низко на лоб, а воротники их пальто были подняты и что было бы нечестно строить какие-то догадки.

Карен была удивлена и чувствовала, что ее подставили. В конце концов, если бы не различные уверения и заявления Келли, если бы он не давил на нее все время, то, может быть, никакого расследования бы и не было. Она до сих пор была уверена в том, что Паркер-Браун по горло в каком-то дерьме. Но, к ее невероятному раздражению, она была так же далека от раскрытия его тайны, как и шесть месяцев назад. И то, что Келли отступил, лишь ухудшило положение.

У нее практически не было иного выбора, кроме как принять те примитивные объяснения, которые Келли впоследствии дал ей. Он сказал, что, поразмыслив, не может быть абсолютно уверен в том, что Паркер-Браун был одним из тех двух в «Дикой собаке». И что он предпочел промолчать в суде, чем ошибиться в таком очень важном вопросе.

Карен это не убедило. И она сказала, что на него это вовсе не похоже – сомневаться в том, в чем поначалу он казался уверенным на сто процентов. Келли просто пожал плечами. Позже наедине с собой Карен пришла к выводу, что Келли, должно быть, просто напуган, что он не хочет больше рисковать и решил не вмешиваться в это дело. И она действительно не могла винить его за это. В конце концов, он думал, что его собирались убить. Но тем не менее – это так непохоже на него! Это абсолютно несвойственно Джону Келли – бежать, испугавшись, даже если для страха была серьезная причина.

Отдельное расследование нападения на Келли на пляже Баббакомба оказалось таким же безуспешным, как и расследование хэнгриджского дела. Команда не добилась почти ничего, выясняя, кто напал на Келли. Как он и предсказывал, не было найдено никаких улик, за исключением фрагментов кожи, которые остались на его зубах. Но даже они мало чем могли помочь следствию в том случае, если не было никакого подозреваемого, у которого можно сравнить ДНК. А подозреваемого не было. Как не было и возможности каким-то образом связать нападение на Келли с Хэнгриджем. Аноним, который утверждал, что может дать Келли информацию о смертях в Хэнгридже, говорил в пользу такой связи. Но это ничего не доказывало. Нападавший мог быть человеком, имевшим зуб на Келли по каким-нибудь посторонним причинам.

Карен была разочарована и сыта всем этим по горло. Было уже почти полшестого. Карен подумала, что можно попытаться найти предлог хоть раз в жизни пораньше уйти домой. Она представила, как здорово было бы свернуться калачиком на диване со своей кошечкой Софи. И выпить несколько стаканчиков джина с тоником. Вряд ли она сможет сделать сегодня что-нибудь толковое.

И только она начала расчищать свой рабочий стол, как дверь ее офиса с шумом распахнулась и в комнату влетел обычно угрюмый сержант Томпкинс. Лицо его было необычайно воодушевленным.

– Они сделали это, босс, черт побери, они это сделали, – кричал он, размахивая перед ней стопкой бумаг формата А4. – Семьи Хэнгриджа, они ведь так и не сдались, а? Они сделали это, босс. Они в конце концов добились открытия публичного расследования. Только что объявили!