Молот Эдема - Фоллетт Кен

– С какой стати им сейчас уезжать? – Кливер покачал головой. – Устраивать рейд ночью рискованно. Подозреваемые могут ускользнуть от нас в темноте, особенно в лесу.

Он говорил разумные вещи, но интуиция подсказывала Джуди, что ждать нельзя.

– Я бы все-таки рискнула, – настаивала на своем она. – Теперь, когда нам известно, где они, давайте пойдем и арестуем их.

– Нет, – решительно заявил Кливер. – И больше никаких возражений, Джуди. Рейд состоится на рассвете.

Джуди колебалась. Она знала, что Кливер принял неправильное решение. Но она слишком устала, чтобы с ним спорить.

– Будь по-вашему, – сказала она. – Когда выезжаем, Чарли?

Марш посмотрел на часы.

– Отсюда – в два часа.

– Значит, я успею пару часов поспать.

Джуди помнила, что оставила машину за плацем. Казалось, с тех пор прошло несколько месяцев, хотя на самом деле была ночь четверга – значит, всего сорок восемь часов.

По дороге она встретила Майкла.

– Ты едва держишься на ногах, – сказал он. – Давай я отвезу тебя домой.

– И как же я тогда вернусь сюда?

– Я посплю у тебя на диване, а потом привезу назад.

Джуди остановилась и посмотрела на него:

– Должна тебе сказать, что у меня разбито лицо и я вряд ли смогу целоваться, не говоря уже о чем-то еще.

– Я готов просто держать тебя за руку.

Я начинаю думать, что нравлюсь этому парню.

Майкл вопросительно приподнял бровь.

– Ну как, идет?

– А ты уложишь меня в постель и принесешь горячее молоко и аспирин?

– Да. А ты позволишь мне охранять твой сон?

Вот этого мне хочется больше всего на свете.

Майкл понял ответ по выражению лица Джуди.

– Мне кажется, я слышу «да», – сказал он.

– Да, – улыбнувшись, проговорила Джуди.

Пастор был в ярости, когда вернулся из Сакраменто. Он не сомневался, что губернатор готов заключить с ним сделку, и чувствовал, что победа близка. Он уже поздравил себя с тем, что ему удалось одержать верх, а оказалось, что все это обман. Губернатор Робсон не собирался вступать с ним в переговоры. Его пытались заманить в ловушку. ФБР думало, что он глуп и им удастся его одурачить. Больше всего его возмутил тот факт, что они его нисколько не уважают и считают придурком.

Ничего, скоро узнают, с кем связались. И урок будет стоить им очень дорого.

Он устроит еще одно землетрясение.

Члены коммуны так и не оправились после потрясения, которое пережили из-за отъезда Дола и Оды, напомнившего им о том, что все они старались забыть: завтра они должны покинуть долину.

Пастор рассказал Едокам Риса, какому сильному давлению подвергся губернатор. На всех дорогах по-прежнему практически остановлено движение из-за пробок – машины, забитые детьми и вещами, покидают районы возможных землетрясений. Из опустевших загородных домов грабители растаскивают имущество: микроволновые печи, компьютеры, музыкальные центры.

Но они знали, что губернатор не собирается сдаваться.

И хотя был вечер субботы, никому особенно не хотелось веселиться. После ужина и вечерней молитвы большинство разошлось по своим хижинам. Мелани отправилась почитать детям. Пастор сидел перед своей хижиной, наблюдая за тем, как луна поднимается над долиной, и постепенно успокаиваясь. Он открыл свою собственную бутылку вина пятилетней выдержки, с привкусом дыма, который он так любил.

Когда Пастор снова смог рассуждать спокойно, он сказал себе, что идет война, в которой победит тот, у кого крепче нервы. Сейчас решается, кто сильнее – он или губернатор. Кто из них в состоянии лучше управлять своими людьми? Сумеет ли он при помощи угрозы землетрясения поставить правительство на колени, прежде чем ФБР найдет его убежище в горах?

В лучах лунного света появилась Звезда, она была босиком и курила сигарету с марихуаной. Она сделала большую затяжку, наклонилась над Пастором и поцеловала его в губы. Он вдохнул дым из ее рта, выдохнул и улыбнулся.

– Я помню, как ты сделала это в первый раз. Ничего подобного со мной до того не было. Получилось очень сексуально.

– Правда? – проговорила она. – Сексуальнее всего остального?

– Намного. Помнишь, я тебе рассказывал, как, когда мне было семь лет, я видел свою мать в постели с каким-то парнем. Она их никогда не целовала. Только меня. Так она мне сама сказала.

– Пастор, какая ужасная у тебя была жизнь.