Не плачь, моя леди - Кларк Мэри Хиггинс

Совсем короткое письмо. Напоминание, что двадцать девятого августа, как только вернется, ей необходимо позвонить помощнику окружного прокурора Уильяму Мэрфи, договориться о дне встречи для обсуждения ее свидетельских показаний.

Даже газеты и машинально названный водителю адрес Лейлы не подготовили ее к шоку от этого официального уведомления. У Элизабет пересохло во рту, стены вокруг будто сдвинулись. В памяти промелькнуло, как она давала свидетельские показания перед присяжными. Она потеряла сознание, когда ей показали фотографии тела Лейлы. Господи, опять все сначала… Зазвонил телефон.

– Алло, – едва слышно отозвалась она.

– Элизабет? – прогремел голос. – Как ты? Я тревожусь о тебе.

Минна фон Шрайбер! Неприятный сюрприз. На Элизабет мигом навалилась усталость. Первую работу – фотомоделью – Лейле дала Мин. Теперь она была замужем за австрийским бароном, ей принадлежал роскошный курорт Сайприс-Пойнт на Пеббл-Бич в Калифорнии. Старинный и преданный друг, но сегодня Элизабет не хотелось говорить с ней. Однако Мин не из тех, кого Элизабет может отшить.

– Прекрасно, Мин! – постаралась ответить она бодро. – Подустала. Я вошла минут десять назад.

– И не распаковывайся. Завтра утром приезжаешь к нам в Спа. В «Американ Эйрлайнс» у дежурного для тебя лежит билет. На обычный твой рейс. А в Сан-Франциско в аэропорту тебя встретит Джейсон.

– Но, Мин, я не могу…

– Приглашаю. Гостьей.

Элизабет едва сдержала смех. Как всегда говорила Лейла, это были самые трудные для Мин слова.

– Мин, но понимаешь…

– Никаких «но». В Венеции, когда мы встретились, ты была такой худышкой. Да еще эта нервотрепка – суд. Тебе просто необходим отдых, уход.

Элизабет представила себе Мин: черные как вороново крыло волосы, собранные в узел на затылке. Властная, не терпящая возражений и препон своим желаниям.

Еще несколько тщетных протестов – Элизабет перечисляла причины, мешающие ей приехать, но скоро услышала себя: она соглашалась на приглашение Мин.

– Значит, до завтра. Приятно будет повидаться с тобой, Мин. – Элизабет улыбалась, когда клала трубку.

За три тысячи миль от нее Минна фон Шрайбер, подождав, пока их разъединят, тут же принялась набирать новый номер.

– Ты был прав, – прошептала она в трубку. – Удалось легко. Она согласилась. Не забудь сыграть удивление, когда ее увидишь.

Тут в комнату вошел ее муж. Подождав, пока она положит трубку, он взорвался:

– Ты все-таки пригласила ее?

– Да! – вызывающе взглянула на него Мин.

Хельмут фон Шрайбер нахмурился, фарфорово-голубые глаза потемнели.

– Невзирая на все мои предупреждения? Минна, Элизабет рассыплет весь твой карточный домик. К концу недели ты сама горько пожалеешь о приглашении.

Элизабет решила, не откладывая, позвонить окружному прокурору. Уильям Мэрфи явно обрадовался, услышав ее.

– Мисс Ланж, я уже забеспокоился, куда вы запропастились.

– Я же сказала, что вернусь сегодня. Не ожидала застать вас в субботу.

– Работы много. Дата процесса уже назначена. Восьмое сентября.

– Я читала.

– Необходимо просмотреть ваши свидетельские показания, освежить их в вашей памяти.

– Я их ни на минуту не забывала.

– Понимаю. Но нужно еще обсудить вопросы, какие может задать защита. Сумеете зайти в понедельник на пару часов? Посидим подольше, а потом встретимся еще раз на выходных. Вы будете в городе?

– Я завтра утром уезжаю. Может, на выходных все и обговорим?

– Я бы предпочел предварительно увидеться с вами. Сейчас всего три часа. На такси доберетесь до меня за пятнадцать минут.

Нехотя Элизабет уступила. Взглянула на письмо Сэмми – ладно, подождет до завтра. Будет хотя бы что предвкушать. Наскоро приняв душ, Элизабет зачесала волосы назад, натянула синий хлопковый свитер, надела сандалии.

Через полчаса она уже сидела напротив помощника окружного прокурора в его кабинете. Из мебели тут был только письменный стол, три стула и ряд серо-стальных шкафов с папками. Папками завалено все: они громоздились на столе, на полу и даже на шкафах. Уильяму Мэрфи беспорядок, казалось, ничуть не мешал – или, подумала Элизабет, он смирился с тем, что невозможно переменить.

Лысеющий, пухлощекий, лет под сорок, с сильным нью-йоркским акцентом, Мэрфи производил впечатление человека проницательного и безудержно энергичного. После слушания он сообщил, что ее показания послужили главной причиной для предъявления обвинения Теду. Как она поняла, в его устах это наивысшая похвала.