Нетопырь - Несбё Ю

– Одна девчонка говорит, что покупала у него ЛСД за день до того, как нашли твою сестру.

Харри поставил чашку так резко, что пролился кофе. Потом наклонился к Сандре и тихо и быстро спросил:

– Могу я с ней поговорить? Ей можно верить?

Широкий напомаженный рот Сандры расплылся в улыбке. Там, где не хватало зуба, зияла черная дырка.

– Я же говорю: она покупала ЛСД. А ЛСД в Австралии под запретом. Тебе нельзя с ней поговорить. И потом, как по-твоему, можно верить наркоманке? – Харри пожал плечами. – Я просто сказала тебе, что от нее слышала. Но она, конечно, не особо разбирает, какой день – среда, а какой – четверг.

Атмосфера в комнате накалялась. Даже вентилятор дребезжал сильнее обычного.

– Извини, Хоули, но Уайт отпадает. Никакого мотива, и его любовница говорит, что на момент убийства он был в Нимбине, – сказал Уодкинс.

Харри повысил голос:

– Вы что, не слышите меня? Анджелина Хатчинсон принимает черт знает какие наркотики. Она беременна, очевидно от Эванса Уайта. Парни, да он же подкармливает ее наркотой. Он для нее царь и бог! Она вам что угодно скажет. Мы разговаривали с хозяином дома: эта дамочка ненавидела Ингер Холтер, и не без причины. Взять хотя бы то, что какая-то девчонка из Норвегии пытается украсть у нее курицу, несущую золотые яйца.

– Может, тогда лучше заняться мисс Хатчинсон? – тихо предложил Лебье. – У нее, во всяком случае, мотив налицо. Может, это ей Уайт нужен для алиби, а не наоборот.

– Но Уайт лжет! Его видели в Сиднее накануне того дня, когда нашли тело Ингер Холтер. – Харри встал и начал расхаживать по комнате, насколько позволяли ее размеры.

– Если верить проститутке, которая принимает ЛСД, и еще не ясно, сможем ли мы ее допросить, – добавил Уодкинс и повернулся к Юну: – Что авиакомпании?

– За три дня до убийства полиция Нимбина видела на главной улице самого Уайта. С того момента по день убийства он не значится в списках пассажиров ни «Ансетта», ни «Квантаса».

– Это еще ни о чем не говорит, – буркнул Лебье. – Черта с два наркоторговец станет разъезжать под собственным именем. Потом, он мог ехать на поезде. Или в автомобиле, если у него было много времени.

Харри взорвался:

– Повторяю: по данным американской статистики, в 70% случаев убийца и жертва знакомы. И ведь мы ищем серийного убийцу, найти которого – все равно что сорвать приз в лотерее. Давайте хотя бы искать там, где у нас больше шансов его найти. Все-таки сейчас у нас есть парень, на которого указывает ряд улик. Нужно его только немного потрясти. Ковать железо, пока горячо. Прижать его к ногтю. Вынудить совершить ошибку. А сейчас мы там, куда он хотел бы нас загнать, то есть в… в этом… – он безуспешно пытался вспомнить, как по-английски будет «тупик».

– Хм, – Уодкинс принялся размышлять вслух. – Конечно, получится не очень красиво, если окажется, что виновный был у нас под носом, а мы и не заметили.

В этот момент вошел Эндрю.

– Всем привет! Извините, опоздал. Но кто-то же должен поддерживать порядок на улицах. Что стряслось, шеф? У тебя на лбу морщины глубиной в долину Джамисон!

Уодкинс вздохнул:

– Вот думаем, куда направить наши ресурсы. Отложить на время версию о серийном убийце и заняться Эвансом Уайтом. Или Анджелиной Хатчинсон. Хоули говорит, что алиби у них так себе.

Эндрю рассмеялся и достал из кармана яблоко:

– Хотел бы я посмотреть, как беременная женщина весом сорок пять килограммов убивает крепкую скандинавскую девушку. А потом насилует.

– Просто версия… – пробормотал Уодкинс.

– А об Эвансе Уайте вообще пора забыть. – Эндрю вытер яблоко о лацкан пиджака.

– Почему?

– Я потолковал тут с одним своим информатором. В день убийства он был в Нимбине, искал травку и прослышал об отличном товаре Эванса Уайта.

– И?

– Никто не предупредил его, что Уайт не торгует с порога своего дома. Так что парень еле ноги унес от злого дяди с дробовиком. Я показал ему фотографию. Извините, но в день убийства Эванс Уайт точно был в Нимбине.

Наступившую тишину нарушали только дребезжащий под потолком вентилятор и хруст яблока, которое грыз Эндрю.

– Вернемся к плану, – сказал Уодкинс.

Харри договорился встретиться с Биргиттой у Оперного театра в пять и выпить по чашечке кофе до работы. Но кафе, куда они хотели пойти, оказалось закрытым. В записке на двери говорилось что-то про балет.

– Всегда у них так, – сказала Биргитта.