Хранитель смерти - Герритсен Тесс

— Твой папа бросил ее, и теперь она встречается с другим. И что? Корсак — хороший парень, пусть у нее будет хоть немного радости.

— Мы говорили не о моих родителях. Мы говорили о Джозефине.

— Это ты о ней говорила.

— Что-то в ней меня очень напрягает. Ты заметил, что она почти не смотрит нам в глаза? Мне кажется, ей не терпелось выпроводить нас за дверь.

— Она ответила на все наши вопросы. А что еще ты хотела?

— Она нам не все выложила. Что-то она скрывает.

— Что, например?

— Не знаю. — Джейн глядела вперед, не сводя глаз с дороги. — Но узнать побольше о докторе Пульчилло будет нелишне.

Сквозь выходившее на улицу окно Джозефина проследила за тем, как два детектива сели в машину и уехали. И только после этого, открыв свою сумочку, вынула оттуда ключи на брелоке-анхе, которые сняла с яблони. Она не рассказала полицейским о том, что эти ключи ей вернули. Если бы она упомянула об этом, ей пришлось бы сообщить о записке, которая привела ее туда, о записке, адресованной Джозефине Соммер. А о фамилии Соммер они не должны узнать ни в коем случае.

Джозефина Пульчилло собрала все записки и конверты, адресованные Джозефине Соммер, и разорвала их; вместе с ними она с удовольствием оторвала бы и тот период своей жизни, который пыталась забыть все эти годы. Несмотря на ее попытки спастись бегством, прошлое все-таки сумело настичь Джозефину, и оно навсегда останется частью ее личности. Она отнесла изорванные клочки бумаги в ванную и спустила их в унитаз.

Ей придется уехать из Бостона.

Сейчас будет разумно покинуть город. Полиция знает, что она напугана сегодняшними событиями, так что ее отъезд не вызовет никаких подозрений. Возможно, потом они станут задавать вопросы, разыскивать документы, но сейчас им не с чего интересоваться ее прошлым. Они будут считать, что она та, за кого себя выдает: тихая и скромная Джозефина Пульчилло, которая, учась в колледже и аспирантуре, работала официанткой в коктейльном баре «Голубая звезда». Все это правда. Все это легко проверяется. Если, конечно, не рыть дальше, не углубляться в прошлое. Пока она не подаст полицейским повода, они не всполошатся. Джозефина Пульчилло может ускользнуть из Бостона, и никто ничего не заподозрит.

«Но я не хочу уезжать из Бостона», — мелькнула у нее мысль.

Из окна Джозефина оглядела округу, с которой уже сроднилась. Грозовые тучи уступили место проблескам света; омытые дождем тротуары заблестели под солнцем, как новенькие. Когда она приехала сюда в марте, чтобы поступить на работу, эти улицы казались ей чужими. Джозефина с трудом шла навстречу ледяному ветру, считая, что долго здесь не продержится, что она, как и ее мама, теплолюбивое создание, рожденное для жаркой пустыни, а не для климата Новой Англии. Но однажды апрельским днем, после того как сошел снег, она прошлась по Общинному парку, мимо деревьев с набухшими почками, мимо цветущих золотистых нарциссов, и вдруг поняла, что здесь она на своем месте. Что в городе, где каждый кирпич, каждый булыжник, казалось, отдает эхом истории, она чувствует себя как дома. Шагая по булыжникам Маячного Холма, она будто бы слышала стук лошадиных копыт и грохот экипажей. А стоя на пирсе Длинной Верфи, воображала крики торговцев рыбой и смех моряков. Как и ее мама, Джозефина всегда больше интересовалась прошлым, нежели настоящим, а в этом городе дыхание истории по-прежнему ощущалось.

«Теперь мне придется уехать отсюда. А еще — сменить имя».

Звонок домофона напугал ее. Она подошла к интеркому и, немного помолчав, чтобы перевести дух, нажала на кнопку:

— Да?

— Жози, это Николас. Можно мне подняться?

Джозефина не смогла придумать никакой вежливой отговорки, а потому пустила его. Через мгновение куратор уже стоял в дверях. На его волосах поблескивали дождевые капли; серые глаза, полускрытые запотевшими стеклами очков, сощурились от тревоги.

— У тебя все в порядке? Мы узнали о том, что произошло.

— Откуда?

— Мы ждали, что ты придешь на работу. А потом детектив Кроу сообщил, что случилась большая неприятность. Кто-то залез в твою машину.

— Все гораздо хуже, — возразила она, устало опустившись на диван.

Николас стоял, рассматривая ее, и впервые его взгляд заставил Джозефину нервничать — он наблюдал за ней слишком уж пристально. Внезапно она почувствовала себя такой же беззащитной, как Госпожа Икс, чьи обмотки сняли, выставив напоказ то ужасное, что скрывалось под ними.