Нет причин умирать - Боннэр Хиллари

Келли сразу же понял, что в доме кто-то есть. Свет включен и наверху, и внизу, окно на верхнем этаже открыто, а открыв дверь такси, Келли услышал голоса. Хотя это мог быть и телевизор. Думая о том, что, возможно, он будет сожалеть об этом, Келли расплатился с таксистом, перешел тротуар, открыл свежеокрашенные белые ворота и пошел по короткой садовой тропинке.

Площадь Первоцветов была по крайней мере достаточно хорошо освещена, а огни внутри дома бросали дополнительный свет на сад. Келли хорошо были видны вокруг аккуратные квадраты травы, окаймленные ярким бордюром из зимних цветов, в основном анютиных глазок, и небольшие вкрапления осенних крокусов.

Он позвонил в блестящий медный звонок на темной, запачканной входной двери. И прождал довольно долго, пока мальчик лет четырнадцати или пятнадцати не подошел к ней. Келли подумал, что это наверняка младший брат Алана. У мальчика были красные глаза, взлохмаченные волосы и прыщавая кожа. Он выглядел так, будто только что плакал.

Келли почувствовал себя нежеланным гостем. Но это его не остановило. Школа Флит-стрит давала о себе знать. Он привык быть незваным гостем и вмешиваться в чужие дела.

– Привет, – сказал он. – Твои мама или папа дома?

Мальчик кивнул. Казалось, ему даже не было интересно, кто пришел.

– Папа, это к тебе, – крикнул он через плечо.

Невысокий, довольно стройный мужчина, которому на вид было около сорока пяти или ближе к пятидесяти, быстро подошел к двери. Казалось, он был в хорошей форме. И еще он был удивительно похож на Алана Коннелли.

– Привет, – снова сказал Келли, – меня зовут Джон Келли, я из Девона. Я пришел по поводу Алана.

Мужчина осмотрел его сверху донизу. Однако в его глазах было не больше интереса, чем у мальчика, который открыл дверь. И, как и мальчик, мужчина выглядел так, будто только что плакал.

– Вы из армии? – наконец спросил он. В его голосе чувствовался сильнейший шотландский акцент.

Келли проигнорировал вопрос.

– Я был с вашим сыном, – сказал он. – Я был с Аланом в ночь, когда он умер.

Конли подозрительно посмотрел на него:

– Он был один. Нам сказали, что он был один, когда погиб.

Келли кивнул:

– Это правда, он был один. Но случилось так, что я встретил его в пабе. Мы разговаривали, и кое-что из того, что он сказал, меня до сих пор очень беспокоит.

Келли увидел, что на лице мужчины промелькнул оттенок любопытства.

«У меня получилось, – подумал он. – У меня получилось».

– Проходите.

Келли зашел в прихожую и захлопнул за собой дверь. В его голове уже крутились некоторые мысли. Полковник Паркер-Браун сказал Карен, что отец Алана пьяница. Но мистер Коннелли не только был абсолютно трезв, но и ничто в его внешности или поведении не выдавало в нем алкоголика. Келли кое-что знал об алкоголизме.

Коннелли повел его в со вкусом отделанную и хорошо обставленную гостиную. Женщина со светлыми волосами сидела на диване. Келли подумал, что это, наверное, мать Алана. Она была симпатичной, но под глазами у нее темнели круги. И она была почти болезненно бледна. На коленях у женщины сидела девочка лет восьми и крепко обнимала ее. Келли выразил свое глубокое сочувствие и спросил имена родителей Конелли. Мери и Нил.

– Ну, хорошо, мистер Келли, – сказал Нил Коннелли все еще довольно формальным тоном, усаживаясь на диван рядом с женой и жестом приглашая Келли взять один из двух больших легких стульев. – Что же именно вы пришли сказать нам?

И тогда Келли рассказал им все. Все, что случилось в «Дикой собаке», все, что сказал ему Алан, и каким безумно напуганным выглядел тогда их сын. Мери Коннелли абсолютно никак не реагировала. Казалось, она вообще не слышала ни слова из того, что сказал Келли, настолько она была погружена в свое горе. Нил Коннелли выглядел лишь слегка озадаченным.

– Мне хотелось бы знать, не говорил ли вам когда-нибудь ваш сын что-то подобное? – продолжал Келли. – Быть может, для вас эти слова означают нечто большее, чем для меня или для кого-нибудь другого?

– Нет, – сказал Нил Коннелли после небольшой паузы. – Я вообще этого не понимаю. Мой мальчик был очень счастлив в армии. Он был хорошим солдатом. Он любил жизнь. Он не чувствовал себя несчастным. Если что, он бы обязательно нам рассказал. Мы всегда были очень дружной семьей, мистер Келли.

– Доводилось ли вам когда-нибудь слышать о дедовщине в армии, мистер Коннелли? Как вы думаете, мог ли Алан стать жертвой дедовщины?