Пурпурные реки - Гранже Жан-Кристоф

Священник кивнул. Его голос прозвучал еле слышно:

– Она хотела еще снимок предыдущего года. Карим не удивился, теперь он знал: можно сколько угодно расспрашивать родителей учеников тех двух классов – ни у одного из них он не найдет фотографий. Но зачем они понадобились монахине? Кариму почудилось, что вокруг него стеной стоят непроходимые, объятые мраком каменные джунгли.

В дверях снова показалась мать кюре. Она прижимала к груди обувную коробку.

– Маленький поганец! Ты отдал свои фотографии! Свои школьные фотографии! Когда ты был такой миленький, такой славный...

– Замолчи, мама! – И священник впился глазами в Карима. – Я уже тогда почувствовал призвание, понимаете? И эта огромная женщина словно заворожила меня...

– Огромная? Она была высокой?

– Нет... Я не знаю... Мне было всего десять лет... Но я до сих пор вспоминаю ее, в этом черном одеянии... Она говорила так мягко, так спокойно... И она хотела получить эти снимки. Что ж, я отдал их ей не колеблясь. Она благословила меня и исчезла. Я подумал: это знамение. И я...

– Мерзавец!

Карим обернулся к старухе, кипевшей от ярости. Затем снова взглянул на сына и понял, что тот целиком ушел в воспоминания. Он спросил как можно мягче:

– Она не объяснила, зачем ей эти снимки?

– Нет.

– Упоминала ли она в разговоре имя Жюд?

– Нет.

– А деньги она вам дала?

Священник поморщился.

– Нет, конечно! Она попросила снимки, я их отдал, вот и все. Господи, я же вам говорю, что счел это небесным знамением!

И он разразился слезами.

– Тогда я еще не знал, что не гожусь ни на что путное. Что я стану алкоголиком, пропащим человеком. А чего еще ждать от сына этой... Как отдавать другим то, чего нет у тебя самого? – Он вцепился в рукав Каримовой куртки, умоляюще глядя на него. – Как нести свет людям, если твоя собственная душа погружена во мрак? Как? Как?

Мать выронила коробку, и фотографии рассыпались по полу. Она бросилась на сына, точно зверь на добычу, и начала бешено колотить его по спине и по плечам с криком:

– Мерзавец, мерзавец, мерзавец!

Карим испуганно попятился. Он понял, что пора уходить, иначе он и сам свихнется. Но он еще не все узнал. Оттолкнув женщину, он нагнулся к священнику, съежившемуся на диване.

– Я сейчас уйду и больше не буду к вам приставать. Скажите только одно: вы с тех пор виделись с этой монахиней?

Кюре кивнул, сотрясаясь от рыданий.

– Как ее зовут?

Кюре всхлипнул. Мать бродила вокруг них, бормоча под нос невнятные угрозы.

– Как ее зовут?

– Сестра Андре.

– В каком она монастыре?

– В Сен-Жан-де-ла-Круа. Это монастырь кармелиток.

– Где это?

– Между... между Сетом и Агдским мысом, на берегу моря. Я иногда езжу к ней, когда меня одолевают сомнения. Она... она моя единственная опора. Я...

Но дверь уже хлопала на ветру. Сыщик мчался к своей машине.

V

22

Небо снова нахмурилось. Большой Пик Белладонны высился под облаками, как грозный черный вал, застывший в каменной неподвижности. Его склоны, покрытые щетиной чахлой растительности, таяли у вершины в белесой дымке. Тросы подвесной дороги выглядели издали тоненькими вертикальными ниточками на фоне снегов.

– Я думаю, что убийца поднялся туда вместе с Реми Кайлуа, когда тот был еще жив. Должно быть, они сели в одну из этих кабинок. – Ньеман улыбнулся. – Опытному альпинисту ничего не стоит включить фуникулер в любое время дня и ночи.

– Почему вы так уверены, что они поднялись наверх?

Фанни Ферейра, молодой преподаватель геологии, выглядела великолепно: ее лицо в обрамлении капюшона лыжной куртки сияло юной свежестью, вьющиеся волосы трепетали надо лбом, светлые глаза ярко блестели на смуглом лице. Ньеману нестерпимо хотелось вонзить зубы в эту лакомую сочную плоть. Он ответил:

– У нас есть доказательство того, что тело убитого побывало на леднике на вершине горы. Интуиция подсказывает мне, что гора эта – Большой Пик, а ледник находится в Валлернском цирке. Потому что именно с этой вершины хорошо видны и университет и город. Потому что именно в этом леднике берет начало река, которая внизу протекает вдоль кампуса. Мне кажется, убийца спустился затем в долину по этой реке, погрузив тело в «Зодиак» или другую лодку того же типа. И, спустившись, затолкал труп в углубление скалы так, чтобы он отражался в воде...

Фанни настороженно оглядывалась. Рядом с кабинками фуникулера суетились жандармы. Их воинственный вид добавлял нервозности окружающей обстановке. Девушка упрямо возразила: