Пурпурные реки - Гранже Жан-Кристоф

Фанни тоже встала и потянулась за своей курткой, сохнувшей на спинке скамьи.

– Надо будет взять у вас интервью.

– Какое еще интервью?

– Видите ли, я главный редактор факультетской газеты «Темпо».

Ньемана передернуло.

– Надеюсь, вы не собираетесь...

– Успокойтесь, комиссар, я пошутила. Мне наплевать на эту газетенку, и я не намерена вредить вам. Просто события разворачиваются так бурно, что скоро сюда слетится журналистская братия со всей страны. И тогда на вас набросятся такие матерые волки – не чета мне.

Комиссар энергично отмахнулся, словно отметая такую возможность.

– Где вы живете? – спросил он.

– На факультете.

– А именно?

– На верхнем этаже центрального корпуса. У меня квартирка рядом с «кельями» интернов.

– Там же, где живут Кайлуа?

– Именно.

– Что вы думаете о Софи Кайлуа?

Лицо Фанни озарилось восхищением.

– Странная женщина! Очень молчаливая. Но потрясающе хороша собой. Они оба были ужасно скрытные. Как бы это сказать... Ну, словно их связывала какая-то общая тайна.

Ньеман кивнул.

– Вполне с вами согласен. И очень вероятно, что мотив убийства кроется именно в этой тайне. Если не помешаю, я хотел бы зайти к вам попозже вечером.

– Это чтобы покадрить меня, как вы тогда выразились?

– Ну конечно, даже более того. Я вам обещаю «право первой ночи» для вашей газетенки, когда смогу раздавать интервью.

– Я же вам сказала, что мне на нее плевать! И, кроме того, я неподкупна!

– Так до вечера! – бросил Ньеман через плечо, направляясь к выходу.

27

Прошел час, другой, а тело жертвы все еще не было извлечено из льда.

Ньеман себя не помнил от ярости. Он только что выслушал скупые показания матери Филиппа Серти, пожилой женщины, говорившей с местным гортанным акцентом. Накануне ее сын уехал из дома, как всегда, около девяти вечера, на своей машине – недавно купленной подержанной «Ладе». Филипп работал ночным санитаром в центральной больнице Гернона, его дежурство начиналось в десять часов. Мать забеспокоилась только утром, обнаружив машину в гараже, но не найдя сына в его комнате. Это означало, что он вернулся, а затем снова ушел. Но самое неожиданное ждало ее впереди: позвонив в больницу, она узнала, что сын отпрашивался на эту ночь с работы. Значит, он ездил в другое место, а затем отправился еще куда-то пешком. Что же это за странности? Женщина была в панике, она теребила комиссара за рукав, умоляя его помочь. Где ее мальчик? Что с ним? Неужели какой-то несчастный случай? Ведь у него не было девушки, он никуда не ходил и всегда ночевал только дома!

Комиссар без всякого энтузиазма выслушал эти жалобы. И однако, если убитый, обнаруженный в трещине, был Филиппом Серти, то заявление его матери позволило бы определить хотя бы время преступления. Получалось, что убийца настиг молодого человека в конце ночи, изуродовал, а затем прикончил и доставил к Валлернскому леднику. Предутренний холод сковал труп под слоем льда. Но все это пока было лишь гипотезой.

Комиссар проводил женщину к одному из жандармов, попросив написать подробное заявление. Сам же, сунув под мышку папку с документами, отправился «к себе», то есть в маленькую аудиторию психологического факультета.

Там он переоделся, сменив спортивный костюм на обычный, и разложил на столе бумаги. Первым делом он занялся сравнением Реми Кайлуа и Филиппа Серти, пытаясь установить связь между этими двумя жертвами.

Увы, общих признаков оказалось не так уж много. Обоим около двадцати пяти лет. Оба высокого роста, стройные, худощавые, коротко остриженные; и у того и у другого правильные, но напряженные, нервные лица. Оба лишились отцов:

Филипп – два года назад (старший Серти умер от рака печени), а Реми Кайлуа в возрасте восьми лет потерял еще и мать. И последний пункт, роднивший обоих юношей, – оба работали там же, где их отцы: Реми Кайлуа – в библиотеке, Филипп Серти – в госпитале.

Что же касается различий, то их набралось гораздо больше. Кайлуа и Серти учились в разных школах, выросли в разных кварталах города и принадлежали к разным социальным слоям. Реми Кайлуа, выходец из довольно скромной семьи, получил тем не менее высшее образование и воспитывался в университетской среде. Филипп Серти, сын официанта с темным прошлым, поступившего впоследствии на работу в больницу, с пятнадцати лет служил там санитаром. Он едва умел читать и писать и, повзрослев, продолжал жить с матерью в жалком домишке на окраине Гернона.