Призрак - Харрис Роберт

Боже, помоги! Я перечеркнул абзац карандашом, а затем провел зигзагом жирную синюю линию через все последующие абзацы древней истории Лэнгов. Если вы хотите семейное древо, то идите в садоводческий центр — вот что я советую своим клиентам. Никому другому это не интересно. Мэддокс предлагал начать книгу с обвинений в военном преступлении, и такой подход мне нравился больше, хотя он мог служить лишь вариантом длинного пролога. В любом случае, позже книга должна была вернуться к воспоминаниям, и я хотел найти для них оригинальную ноту — чтобы Лэнг выглядел нормальным человеком. Проблема заключалась в том, что он не был нормальным ни на страницах рукописи, ни в реальной жизни.

Из комнаты Рут донесся звук шагов. Ее дверь открылась и закрылась. Сначала я подумал, что она решила узнать, кто шумел в соседней комнате. Но затем мне стало ясно, что она ушла. Я отложил рукопись Макэры и переключился на распечатку интервью. Я знал, чего хотел. Мне требовался момент, возникший в нашем первом разговоре.

Если привести в порядок грамматику, то рассказ о Рут, которая сагитировала Лэнга на участие в местных выборах и таким образом втянула его в политику, станет идеальным началом для книги. А Макэра, с его характерной глухотой ко всем человеческим чувствам, даже не упомянул об этом. Я начал печатать:

Вы можете возразить, что сюжет был банальным, как пшеничный хлеб. Но не забывайте, что (а) хлеб раскупается тоннами, (б) что на переделку рукописи у меня имелись только две недели и (в) что такое начало было гораздо лучше, чем перечисление производных слов для фамилии Лэнг. Вскоре я заколотил по клавишам на максимальной скорости, которую мне позволяла печать двумя пальцами.

Я поднял голову и посмотрел в окно. Там, в царстве ветра и песка, Рут совершала одну из своих одиноких прогулок. Она решительно шагала среди дюн, а за ней, как всегда, плелся несчастный охранник. Я наблюдал за миссис Лэнг, пока она не скрылась из виду. Затем меня снова поглотила работа.

* * *

Я трудился над текстом в течение двух часов — возможно, до часа дня, если не больше. Внезапно кто-то постучал. Легкий стук ногтей по дереву заставил меня подскочить на месте.

— Мистер? — донесся робкий женский голос. — Сэр? Вы хотите ленч?

Я открыл дверь и увидел Деп — вьетнамскую экономку, одетую в свой обычный наряд из черного шелка. Ей было около пятидесяти лет. Миниатюрная, легкая, она чем-то напоминала птицу. Я подумал, что если чихну, то сдую ее в другой конец дома.

— Да, ленч не помешал бы. Большое спасибо.

— Где вы будете обедать? Здесь или на кухне?

— На кухне, если можно.

Когда она зашелестела комнатными туфлями по полу коридора, я повернулся и осмотрел комнату. Откладывать уборку больше было нельзя. Такое дело похоже на создание книги — нужно просто начать. Я положил чемодан на постель и расстегнул «молнию», затем глубоко вздохнул, раскрыл двери шкафа и начал снимать одежду Макэры с металлических вешалок. Я набрасывал на руку дешевые рубашки, поношенные костюмы, однотипные штаны и тот вид галстуков, которые вы можете купить в аэропорту. Неужели в твоем гардеробе, Майк, не имелось ничего оригинального? Глядя на большие воротники и пояса, я понял, что он был крупным парнем — намного массивнее меня. И, конечно же, случилось то, чего я боялся: соприкосновение с чужой одеждой и звон вешалок на хромированной круглой перекладине проломили оборонительный барьер, возведенный мной четверть века назад. Ко мне вернулись воспоминания прошлого — о родительской спальне, в которую я заставил себя зайти через три месяца после похорон матери.

Вещи покойников оказывали на меня ужасное воздействие. Я не знал ничего более печального, чем тот хаос, который они оставляли за собой. Кто сказал, что после смерти людей с нами остается их любовь? От Макэры остались только вещи. Я свалил их кучей на кресле, затем потянулся к полке над вешалками и ухватился за его чемодан. Мне почему-то думалось, что он будет пустым, но, когда я потянул за ручку, из него что-то выпало.