Прогулка по городу - Кларк Мэри Хиггинс

— Просто меры предосторожности, — пояснила она.

— Вы все думаете, что Лори склонна к самоубийству, — говорила Сара несколько минут спустя Джастину. Она отвернулась, чтобы не видеть его понимающего взгляда, зная, что может вынести все, что угодно, кроме сочувствия. «Нельзя терять самообладания», — говорила она себе, сглатывая подкативший к горлу комок.

— Сара, я говорил вам вчера, что у Лори большое нервное истощение и сильная депрессия. Но я обещаю вам одно — и это нас очень обнадеживает — она не хочет, чтобы вам было плохо. Она сделает все, что угодно, чтобы избежать этого.

— Она понимает, что самое худшее для меня — если она что-нибудь сделает с собой.

— Да, она понимает. И мне кажется, что она начинает мне доверять. Она знает, что благодаря мне судья отпустил ее сюда, а не отправил в тюрьму. Вам удалось понять, что было на фотографии, которую она разорвала?

— Софи даже ухитрилась склеить ее. — Сара достала восстановленный снимок из своей сумки и показала ему. — Я не понимаю, почему фотография привела Лори в такое состояние, — сказала она. — Снимок ничем не отличается от множества других фотографий в этом альбоме и во всем доме.

Джастин Донелли внимательно посмотрел на нее.

— На этих измазанных клеем мелких кусочках трудно что-либо разобрать. Я попрошу сестру, чтобы она привела Лори.

Лори была одета в то, что привезла ей Сара. В джинсах и голубом свитере, подчеркивавшем васильковую синеву ее глаз, с распущенными волосами и без косметики она выглядела не старше шестнадцати. Увидев Сару, она подбежала к ней, и сестры обнялись. Погладив Лори по волосам, Сара подумала: «Именно так она и должна выглядеть на суде. Юной. Беззащитной».

Эта мысль помогла ей взять себя в руки. Сара поняла, что, думая о том, как ей защищать Лори, она не давала воли своим эмоциям.

Лори села в кресло. Она явно не собиралась подходить к кушетке, что тут же недвусмысленно дала понять.

— А ты наверняка рассчитывал ее уложить. — Это был опять тот резкий голос.

— Похоже, это говорит Кейт, да? — вежливо спросил Джастин.

Шестнадцатилетняя девочка словно куда-то делась. Лицо Лори ожесточилось. «Нет, оно стало упрямым, — подумала Сара. — Она выглядит старше».

— Да, это Кейт. И я хочу поблагодарить тебя, что ты спас вчера эту плаксу от тюрьмы. Это бы окончательно добило ее. Я пыталась помешать ей написать то сумасшедшее письмо жене Элана, но разве она послушает. И вот что получилось.

— Это Лори написала письмо? — спросил Джастин.

— Нет, его написала Леона. Эта рева выразила бы лишь свои соболезнования, что было бы ничуть не лучше. Я просто не выношу ее, как и двух других! Одна из них все мечтает об Элане Гранте, а другая, совсем малышка, постоянно плачет. Если она скоро не заткнется, я ее придушу.

Сара, не отрываясь, смотрела на Лори. Эта другая личность, называвшая себя Кейт, жила в Лори, владела ею и пыталась ею управлять. Если она со своей наглостью и высокомерием проявит себя на суде, присяжные ни за что не оправдают Лори.

— Видишь ли, я еще не включил видеокамеру, — сказал Джастин. — Ты появилась сегодня утром слишком быстро. Ничего, если я ее сейчас включу?

Она раздраженно пожала плечами.

— Валяй. Все равно ведь включишь.

— Кейт, вчера Лори была страшно расстроена, да?

— Сам же знаешь. Ты ведь был там.

— Я пришел уже после того, как это случилось. Я просто хочу узнать, не можешь ли ты мне назвать причину.

— Это запрещенная тема.

Однако Донелли, кажется, не смутился.

— Хорошо. Значит, мы не будем об этом говорить. Но не могла бы ты мне показать, что делала Лори, когда у нее началась истерика?

— Не выйдет, приятель. — Она повернула голову. — Да хватит сопеть.

— Это Дебби плачет? — спросил Джастин.

— А кто же еще?

— Я не знаю. Сколько вас?

— Немного. Кое-кто ушел, когда Лори вернулась домой. Не имеет значения. Было слишком тесно. Я попросила всех замолчать.

— Кейт, может быть, если бы я поговорил с Дебби, я бы узнал, что ее беспокоит?

— Валяй. Я ничего не могу с ней поделать.

— Дебби, не бойся, пожалуйста. Я обещаю, ничто не причинит тебе вреда. Поговори со мной, хорошо? — Джастин Донелли говорил спокойным добрым голосом.

Перемена произошла мгновенно. Волосы свесились, черты лица разгладились, поджатые губы задрожали. Она сцепила руки, подобрала ноги, и слезы ручьями потекли по ее щекам.