Молчание мертвых - Новак Бренда

— Не хочешь сказать? Или тебе это не нравится?

— Не нравится.

Кеннеди внимательно посмотрел на нее:

— Лжешь. К счастью, я всегда могу отличить правду ото лжи.

— Ты ничего не знаешь.

— Тебе не нужно меня бояться. Я не сделаю ничего плохого.

— Я не боюсь тебя. Я боюсь себя.

— Почему?

Грейс вскинула голову, и его изумила моментальная перемена в выражении ее лица.

— Если я дам тебе то, что ты хочешь, ты оставишь меня в покое?

Мысли вылетели, осталась только одна — как поскорее избавиться от разделявших их кусочков материи. Желание рвало последние преграды, дыхание сбилось, но он понимал — она ищет любой предлог, чтобы избавиться от него поскорее, и не собирался идти у нее на поводу.

— Давай сначала согреемся и переоденемся, — предложил он, не отвечая на вопрос, и подхватил ее на руки.

— Нет. — Грейс попыталась остановить его. — Давай покончим с этим сейчас.

— Может быть, когда-нибудь. Не сейчас.

Она схватила его за руку и прижала ее к своей груди. Пальцы инстинктивно сжали упругую плоть.

— Ну же. Давай. Ты же этого хочешь. Я дам тебе все. Здесь. Сейчас.

В ее поведении было что-то отчаянное, безрассудное, даже опасное. Заняться с нею любовью — что могло быть приятнее? Но Кеннеди знал — ее предложение только кажется откровенным.

— И что потом?

— Ничего. Все закончится. Ты сможешь хвастаться перед своими друзьями, рассказывать всем в городе, что они были правы насчет меня. Делай что хочешь. Но тебе придется пообещать, что ты никогда больше ко мне не подойдешь.

Он отвел руку.

— Извини, твое предложение мне не интересно.

— То есть ты слишком хорош для меня? — съязвила Грейс.

В следующее мгновение она обхватила его ногами и задвигала бедрами. Что ей нужно? Определенно не секс. Она хотела убрать возникшее между ними напряжение и сделать еще один шаг. Вопрос — почему? Из-за прошлого? Или настоящего? Из-за боязни близости? Или чего-то еще?

— Слишком хорош? — повторил он и невесело рассмеялся. — В чем дело? Чего ты боишься?

Она тут же отступила к воде.

— Ничего. Просто ищу способ вернуть Библию моего отчима.

— Слишком простое объяснение.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать.

— Думаю, ты боишься, что, если дашь себе волю, я могу тебе понравиться.

— Ты всегда мне нравился. Да и кому не нравился?

Ее тогдашние чувства к нему не были для Кеннеди секретом. Но возможно ли, что эти чувства пережили столько лет и не рассеялись?

— Ты проявляешь их довольно необычным способом.

— А тебе нужно думать о детях. Я не та женщина, с которой стоит проводить время. Возьми у меня что хочешь, верни Библию и покончим с этим.

— А, теперь понятно.

— Что?

— Ты готова перепихнуться со мной по-быстрому здесь, у озера, чтобы доказать себе, что мне нужно только это, так? Потом ты сможешь убедить себя, что я дрянь, подонок, каким ты всегда меня считала.

— В таком случае тебе остается только радоваться. — В ее голосе прорезалась паническая нотка. — Ведь в выигрыше остаешься ты.

Кеннеди снова потащил ее к берегу.

— Нет уж, спасибо.

— Послушай меня.

— Не хочу. Тебе плохо, и ты пытаешься сделать себе еще хуже. Но я в твои игры играть не стану.

— Какое тебе дело до моих чувств? Моих мыслей?

Не сумев вырвать руку, Грейс плеснула ему в лицо водой. Кеннеди отвернулся, но пальцы не разжал. Отпускать Грейс у него не было ни малейшего желания. Как и снова гоняться за ней по озеру.

— Перестань. Я же Зубрилка Грейси, не забыл? Как там сказал Джо Винчелли в пиццерии? Только пальцем помани — и готова, сама раздвигала ножки. Сегодня тебе даже пальцем манить не нужно.

— Прекрати, — оборвал ее Кеннеди, вытаскивая ее на берег. — Меня тошнит при одной мысли о том, что творилось в школе.

— Боишься, что я расскажу о нас кому-нибудь? Испорчу твою безупречную репутацию, если другие узнают, что ты хотел трахнуть меня?

— Меня это не беспокоит.

— Тогда в чем дело? С чего такая нерешительность?

— Может, мне не нравятся твои условия.

— Не хочешь отдавать Библию?

— Библия тут ни при чем.

— Тогда какие еще условия? — Грейс непонимающе посмотрела на него. — Нет никаких условий. Для такого парня, как ты, лучшего предложения и быть не может, разве нет?

Он повернулся. Ожег ее взглядом.

— Для такого, как я? Ты же совсем меня не знаешь. Мы больше не в школе, Грейс.