Пациентка - Кортес Родриго

***

Она ждала мужа в постели. Нэнси знала, что, поев, он примет теплый душ, а затем наденет старый махровый халат с гербом и девизом любимой бейсбольной команды, выйдет на террасу, усядется в глубокое кресло и просидит, уставясь в темноту южной ночи, от получаса до сорока минут — в зависимости от настроения. И лишь потом придет и, дыша запахом пива и сигарет, навалится на нее — минуты на две. Большего ждать не приходилось.

«Нет, даже с этим паршивцем Салли было куда как интереснее!» — невесело усмехнулась Нэнси. С тем, по крайней мере, за каких-нибудь полчаса она дважды почти умерла от страха, дважды пережила ни с чем не сравнимый восторг победы и дважды вернулась в мир, чувствуя, как пульсирует в ней бьющая через край жизнь.

Пахнуло теплым воздухом, и Нэнси увидела, как приоткрылась дверь в спальню, а на пороге появился муж. Некоторое время он размышлял, а потом тихонько обошел кровать и, стараясь не скрипеть пружинами, улегся на своей половине.

Нэнси облегченно вздохнула и прикрыла глаза. Джимми чего-то боялся — это она видела давно. Страх жил в нем, словно солитер в поросенке, высасывая все соки и подтачивая жизненные силы — день ото дня все сильнее.

На их семейной жизни это сказывалось самым прямым образом. Сначала Джимми совсем перестал играть с детьми, затем уменьшил свое участие в семейном досуге до еженедельных походов на речку, а теперь и вовсе предпочитал сидеть на веранде с потухшей сигаретой между пальцев и таким же потухшим, безжизненным взглядом.

Нет, Нэнси не сдавалась. Оставлять его в таком полумертвом состоянии означало запустить ситуацию и однажды увидеть, что ты давно уже делишь постель с ходячим трупом. Она несколько раз воровски забиралась к нему в ванную, чтобы через пару минут устроить там шумную — с брызгами и воплями — возню. Она дважды вывозила его в пустыню, и эти черные звездные ночи посреди мелких барханов, ступенчатых каменистых утесов и поющих свои тоскливые песни койотов до сих пор занимали высшие призовые места в «золотой коллекции» ее личных воспоминаний. Она даже спровоцировала его на секс во время дежурства, в самом сердце города — прямо в кабинете мэра Хьюго Тревиса!

Нэнси тихонько рассмеялась. Они в ту ночь перепробовали все, на что хватило фантазии, — и огромный полированный стол, и высокое восхитительно мягкое кресло — и так увлеклись, что Джимми ненароком зацепил коленом спрятанную под столом главы города «тревожную» кнопку.

Понятно, что в считанные минуты муниципалитет с воем полицейских сирен оцепили все патрульные машины города… Господи! Какой прекрасной оказалась эта ночь!

И все равно толку не было. Джимми так и не сумел вернуть себе прежнее состояние духа и продолжал жить, словно и родился таким — почти мертвым.

Нэнси вздохнула и повернулась на бочок, спиной к мужу. Она была совсем другой и умела получать удовольствие почти от всего, но это и стало главной ее проблемой, настолько серьезной, что даже потребовало вмешательства специалиста. Нэнси еще раз глубоко вздохнула, мысленно вернулась к событиям сегодняшнего дня и медленно, тщательно смакуя немногие, но яркие удовольствия, пролистала их все — с самого утра.

***

Сначала она наслаждалась тем тонким удовольствием, которое приносит рискованная ложь. У Джимми был записан хьюстонский телефонный номер Бетси, и, кстати, взбреди ему в голову проверить, чем она занимается в Хьюстоне, и даже просто пожелай он убедиться, что жена благополучно доехала до места, вранье мгновенно вылезло бы наружу.

Затем она выслушала очередную жалобу Энни — своей младшенькой — на то, что к ней снова приставали мальчишки, и с четверть часа тренировала ее использовать колено в извечной борьбе с противоположным полом.

А потом началось главное. Всю дорогу до Хьюстона, куда она почему-то решила отправиться не на своей машине, а на автобусе, все четыре часа пути она представляла, какой будет ее первая встреча с дипломированным городским психоаналитиком — мистером Скоттом Левадовски. И сердце екало и падало вниз, ибо исповедаться мужчине, не облеченному саном священника, было и сладко и грешно одновременно.

Нэнси достаточно быстро нашла нужный адрес, миновала строгую, выдержанную в псевдовикторианском стиле приемную с большим бронзовым бюстом доктора Фрейда на столе, сунула стоящей на страже немолодой секретарше положенный именитому доктору гонорар, дождалась, когда та занесет ее данные в журнал посещений, и прошла в кабинет — полутемный, богато обставленный и тоже достаточно стильный.