Пепел розы - Кларк Мэри Хиггинс

— И сколько было времени?

— Ровно восемь. Я ехал на званый обед в Кресскилл. Одна из причин, кстати, моей долгой и успешной карьеры грабителя — я почти всегда мог представить нескольких безупречных свидетелей, что в момент ограбления находился в другом месте.

— Вы зашли в дом… — подсказал Джефф.

— Да. Стояла тишина, и я предположил, что Риардоны ушли, как и собирались. Я и понятия не имел, что Сьюзан все еще внизу. Прошел из гостиной в спальню и подошел к ночному столику. Рамку я видел лишь мельком и не был уверен, подлинный ли это Фаберже. Подняв ее, я внимательно разглядывал работу и вдруг услышал голос Сьюзан. Она кричала на кого-то. Вот так номер! Я остолбенел от неожиданности.

— И что же она кричала?

— Что-то вроде: «Ты сам их мне подарил! Теперь они мои! Убирайся! Надоел!»

« Ты сам их мне подарил! И теперь они мои!» — это, конечно же, про драгоценности, подумал Джефф.

— И что же, у них изменились планы? И Джимми Уикс сам заехал за ней? — высказался Джефф.

— Нет-нет. Я услышал, как закричал мужчина: «Но я должен вернуть ее!» Голос был слишком интеллигентный, непохожий на Джимми. И конечно, то был не бедняга Скип, — Арнотт вздохнул. — Тут я почти бессознательно сунул рамку в карман. Она оказалась всего лишь копией, но смотреть на портрет Сьюзан такое удовольствие. Она была прелестна. И потому я оставил ее у себя. Сьюзан была такой забавной и обаятельной. Я очень по ней скучаю.

— Итак, вы сунули рамку в карман, — подтолкнул Джефф.

— И вдруг услышал — кто-то поднимается наверх. Я был в спальне, как вы помните. Ну, я нырнул в шкаф Сьюзан и спрятался за длинными платьями. Дверь закрыл неплотно.

— И видели, кто вошел?

— Лица не разглядел.

— И что же сделал этот человек?

— Направился прямо к шкатулке с драгоценностями и стал рыться в ней. Вынул что-то. Потом, очевидно, не найдя еще чего-то, стал обшаривать ящики комода. Действовал он как будто в лихорадке. Через несколько минут он то ли нашел, что искал, то ли потерял надежду найти. К счастью, в шкафу он искать не стал. И ушел. Я выждал несколько минут, а потом, сообразив, что дело неладно, спустился вниз. И увидел ее.

— В этой шкатулке хранилось много драгоценностей. Что же взял убийца Сьюзан?

— Скорее всего, старинную бриллиантовую брошь, насколько я понял из того, что говорили на суде. Цветок и бутон… вещица действительно необыкновенно красивая. Уникальная.

— Тот, кто подарил Сьюзан эту брошь, наверное, подарил ей и старинный браслет?

— Наверняка. Вообще-то, по-моему, этот браслет он и искал.

— Но кто же подарил их Сьюзан? Вам известно?

— Конечно. У Сьюзан не было от меня секретов. Хотя заметьте, я не могу присягнуть, что именно он находился в доме в тот вечер. Но ведь это логично, не так ли? Вы меня понимаете? Мое свидетельство поможет разоблачить настоящего убийцу. Вот почему я и должен получить какую-то компенсацию. Вы согласны?

— Мистер Арнотт, кто подарил Сьюзан браслет и брошь?

Улыбка Арнотта стала насмешливой.

— Вы не поверите, когда я вам скажу.

Кэрри потребовалось двадцать пять минут, чтобы доехать до Олд-Таппана. Робин, храбрая маленькая Робин, которая всегда скрывала разочарование и обиду, когда отец подводил ее, которая сегодня так успешно притворялась, будто ничуть не боится. Но в конце концов девочка не выдержала напряжения. Зря Кэрри отослала ее к чужим. Даже к Джонатану с Грейс.

Даже к Джонатану с Грейс…

По телефону у Джонатана был такой странный голос, вспомнилось Кэрри.

Отныне я сама буду заботиться о своей девочке, поклялась она.

Мать и дитя… ну вот, опять! Фраза прочно засела в голове.

Она уже въезжала в Олд-Таппан. Еще несколько минут. Но Робин так радовалась, что едет в гости к Грейс и Джонатану, посмотрит семейные фотоальбомы.

Фотоальбомы…

Вот уже дом соседей Джонатана. Кэрри свернула на подъездную аллею и почти бессознательно отметила, что сенсорные фонари не включились.

Фотоальбомы…

Брошь — цветок с бутоном. «Мать и дитя».

Она определенно видела ее прежде.

Ну да! На Грейс.

Много лет назад, когда Кэрри только начала работать на Джонатана, Грейс еще надевала драгоценности. На многих снимках в альбомах она с этой брошью. Грейс еще шутила, когда Кэрри восхищалась безделушкой: «А это у меня „мать и дитя“».

И у Сьюзан на снимке в газете была точно такая же брошь.

Брошь Грейс? Так, значит, что же… Джонатан? Мог ли он подарить брошь Сьюзан?