Грегор и подземный лабиринт - Коллинз Сьюзен

— У нас в церкви сегодня благотворительный ужин, и я обещала принести лазанью. Не спрашивай почему. — Миссис Кормаци налила пару половников соуса в миску, покрошила туда толстый ломоть хлеба, поставила миску на стол и чуть подтолкнула к ней Грегора: — Попробуй-ка.

Грегор неуверенно глянул на нее.

— Попробуй! И поживее! Мне нужно знать, съедобно ли это, — приказала миссис Кормаци.

Он осторожно сел на стул, взял вилку и — не удержался — подхватил самый большой кусок разбухшего в соусе хлеба. Вкусно было необыкновенно, у него даже слезы навернулись на глаза.

— Вот это да! — только и смог вымолвить он.

— Ах вот как! Тебе не понравилось. Это несъедобно. Мне, видимо, имеет смысл вылить эту гадость, помыть кастрюлю и купить банку соуса в магазине! — решительно сказала миссис Кормаци.

— Нет-нет, что вы! — разволновался Грегор. — Это самый лучший соус из всех, что мне когда-либо доводилось пробовать!

Миссис Кормаци швырнула перед ним столовую ложку:

— Тогда доедай-ка, парень, мой руки с мылом и готовься резать овощи!

Грегор стремительно опустошил полную миску вкуснейшего соуса с хлебом, и миссис Кормаци тут же велела ему почистить и порезать груду овощей, которые она тут же обжаривала в оливковом масле. Потом он смешал яйца с сыром рикотта, они с миссис Кормаци раскатали тонкие лепешки теста и уложили их в три большие формы, добавив туда овощи, соус и сыр и сунув все это в духовку. Потом он помог убраться на кухне и помыть посуду. И тут миссис Кормаци возвестила, что наступило время обеда.

Пока они ели в гостиной сандвичи с тунцом и Грегор удивлялся, как все это в него вмещается, миссис Кормаци рассказывала о своих детях — у нее их было трое, они все уже выросли и жили довольно далеко, в других штатах. А еще она говорила о мистере Кормаци, своем муже, который умер несколько лет назад. Грегор даже немножко его помнил, он был неизменно приветлив, иногда давал Грегору немного денег — на сладкое, а однажды почему-то подарил ему бейсболку.

— Дня не проходит, чтобы я его не вспоминала, — со вздохом сказала миссис Кормаци, внося в комнату невероятных размеров сладкий пирог, который испекла накануне вечером.

После обеда Грегор помог ей убраться в ванной, а потом отнес несколько коробок с вещами в подвал.

Около двух часов дня миссис Кормаци сказала, что Грегор может идти домой.

И за все время, что он был у нее, она не задала ни единого вопроса — только спросила, как ему нравится в школе.

Он вышел из квартиры, унося с собой сорок баксов, зимнее пальто ее дочери, из которого та давным-давно выросла, и лазанью.

Грегор пробовал было от лазаньи отказаться, но миссис Кормаци на него рассердилась:

— Я не могу принести на благотворительный ужин три лазаньи! Понимаешь, все приносят по две, и если я заявлюсь с тремя, все подумают, что я выскочка и воображала. И что ты мне предлагаешь, съесть ее самой?! С моим-то холестерином?! Нет уж, забирай ее, парень, и ешь сам! Давай, иди! Мне пора отдохнуть после обеда. А в следующую субботу я тебя жду. — И захлопнула дверь перед самым его носом.

Все это было как-то… слишком. Но зато он мог теперь порадовать маму и удивить ее. Он купил домой продуктов и лампочек: в доме уже три перегорели, а купить было не на что. И у Лиззи теперь имелось теплое пальто. А лазанья…

Удивительно, но лазанья — это было самое лучшее.

Грегору даже захотелось тогда постучаться к миссис Кормаци и рассказать ей всю правду о Подземье и обо всем, что там с ними приключилось. И извиниться за то, что соврал. Но конечно, он не стал этого делать.

Грегор сидел на кухне, погрузившись в воспоминания о необыкновенной лазанье, когда туда вошла Лиззи. Она была в пижаме. Для своего возраста она была, пожалуй, слишком маленького роста, зато лицо у нее было по-взрослому серьезным. В ее возрасте дети бывают веселыми, румяными и беззаботными, все, но не Лиззи.

— Сегодня есть какая-нибудь еда? — спросила Лиззи.

— Да, полно! — ответил Грегор, стараясь не выдать своих грустных мыслей. — Смотри, у вас есть овсянка на завтрак! А на обед вы можете перекусить арахисовым маслом. Я как раз собирался приготовить кашу.

Лиззи не разрешалось пользоваться плитой, считалось, что она еще мала. Она открыла шкафчик с посудой. Достав четыре миски, засомневалась:

— А ты будешь завтракать или?..