Охотники за привидениями - Емец Дмитрий

Спускаясь по лестнице рядом с Хихикиным, Дон-Жуан бросил торжествующий взгляд на стоящих на площадке ребят. Гений одобряюще показал большой палец. Федор, чтобы не демонстрировать любопытному Кузьме свой скафандр, прятался пока у почтовых ящиков.

Первым Кузьма помчался к своему приятелю Влобышеву. После звонка в квартире словно завозился медведь, и к двери направились тяжелые шаги.

Кузьма, похрюкивая от предвкушения, подождал, пока Влобышев, красный от жары, с поросшим густой шерстью огромным брюхом, откроет дверь и огрел его по лбу надувной кувалдой.

— Ты чего, Кузьма, заболел? — прорычал штангист, сгребая его своей ручищей за шиворот и отрывая от пола.

— Проверка интеллекта! — заявил Хихикин, болтаясь в воздухе. — Смотри, стрелка даже не шелохнулась.

— И чего это значит? — подозрительно спросил Влобышев.

Кузьма замялся.

— Ну это того… мм-м… э-э…

— Это значит, что вы хороший штангист. Вас ничего не отвлекает от спорта, — пришел к нему на помощь Дон-Жуан.

— Я и так знаю, что я хороший штангист, — проворчал Влобышев и, разжимая свою огромную ручищу, спросил: — Кузьма, пиво будешь?

— Буду! — воспрял Хихикин.

— Вот и отлично. Тогда иди и покупай. Потом мне принесешь, я тоже буду, — гоготнул штангист.

— В другой раз куплю, — сразу завял Кузьма. — Сейчас я хочу остальных проверить.

— Валяй, проверяй! И не забудь про пиво! — кивнул Влобышев, скрываясь в квартире.

— С этим вроде все выяснили. Теперь к кому пойдем? — спросил Хихикин, поворачиваясь к Дон-Жуану.

— К Чихун! — ответил тот.

Кузьма поморщился. Связываться с Анной Яковлевной ему не хотелось, но искушение уличить ее в том, что она дебилка, тоже было велико.

— Ладно, пошли к Чихун! — согласился он.

Добравшись до квартиры No 3, Хихикин решительно позвонил в дверь.

— Кто там? — немедленно откликнулась Анна Яковлевна, давно уже дежурившая у глазка.

— Это я, Кузьма! — пробасил Хихикин.

— А рядом с тобой кто?

— Сережка, археолога внук!

— Я и сама вижу, что Сережка. Я слава богу не слепая! Курсы девушек-снайперов в войну закончила. А в руках у тебя что? — продолжала допытываться Чихун.

— Гы… — засмущался Кузьма. — Кувалда!

— А зачем?

— Э-э… Да так просто.

— Знаю, я твое «да так просто». Я открою, а ты меня кувалдой по башке шарах! Что я, не угадала, что ли? — пискляво ответила Чихун, приоткрывая дверь на цепочку.

— Ну, почти угадали! — уныло признал Хихикин. — Но не в том смысле, как вы думаете!

— Ага, сам признался! Караул, люди добрые! — заголосила старушка.

— Тише, людей не пугайте! Это не кувалда, а дуромер! — объяснил Хихикин. — Мы хотим измерить вашу дурь!

Сообразив, что сказал что-то не то, остряк закрыл себе рот ладонью.

— Дурь мою измерить хочешь? — взвилась Чихун. — Да только я не такая дура, чтобы вам открывать. Ишь ты, какой нашелся: кувалдой меня ударить хочет! Да я сейчас в милицию позвоню! Скажу им, что вы на меня с топором покушались!

— Все вы врете! Не с топором, а с кувалдой! — возразил Хихикин.

— Ага, сам признался! Вы слышали, люди добрые? Он сам признался, что хотел меня убить! Караул! — повысила голос Анна Яковлевна.

Поняв, что напрасно связались со старухой, Хихикин с Дон-Жуаном поспешили ретироваться, но ее возмущенный голос долго еще летел им вслед.

— С Чихун накрылось. Ну и ладно, чего ее проверять? И так видно, что дура, — кисло сказал Хихикин.

— Ну что, пойдем теперь к Гавкиным? — предложил Дон-Жуан, помнивший, кто ему выпал по жребию.

— Чего-то мне неохота к Гавкиным! — отказался Кузьма. — Я с ними однажды уже дошутился. Поймал кошку, к их двери принес и ящиком накрыл. А сам позвонил и за изгибом лестницы спрятался. Ну думаю, потеха будет. Гавкины выглянули: смотрят ящик. Гавкин хотел открыть, а жена как завизжит: «Не трогай, это бомба! Давай саперов вызывать!» Тут их бультерьерчики выбегают и сразу к коробке. Кошка выскочила и деру. Я думал, собаки за ней погонятся, а они меня учуяли и ко мне! Я перепугался — шутка ли: четыре бультерьера — вскочил на подоконник и стою, а они внизу слюной кипят, ко мне прыгают. Короче, с этого дня у меня на собак аллергия. Стоит мне собаку увидеть, всё равно какой породы, хоть болонку, — у меня вся кожа красными пупырышками покрывается. Со мной из-за этого даже девушки знакомится перестали. Собак-то на улицах много.

— А к кому мы тогда пойдем? — разочарованно спросил Дон-Жуан.