Танец солнечной феи - Щеглова Ирина

Ну нет! Он сорвался с места и догнал ее в три прыжка.

– Свет, погоди!

Она остановилась, взглянула на него вопросительно. И этот ее взгляд, равнодушный, как показалось Гречихину, в одно мгновение лишил его воли. Но надо же было что-то говорить, а то остановил девчонку и топчется, как немой.

– Свет, я хотел спросить...

Она терпеливо ждала и в то же время была абсолютно безучастной.

– Гм... ты в раздевалку? – выдавил из себя Олег.

– Да...

– А... ну, пойдем вместе...

Лагутина пожала плечами. Из класса стали выходить ребята. На парочку посматривали с любопытством. Света больше не задерживалась. Она пошла по коридору к лестнице. Гречихин, опустив голову, направился было следом, но его нагнал Эльбаум.

– Куда ты так рванул? – удивился Сашка.

– Да так, я... – Гречихин неопределенно махнул рукой. Время было упущено. Лагутина упорхнула, растворилась, исчезла. Э-х...

* * *

В это время в классе все еще оставались три товарища и Дашка.

– Мария Владимировна, – обратился к учительнице Макс, – вам говорила Жанна Ивановна о диктанте?

– Да-да, – подтвердила она, – так вы и есть те самые нарушители школьного спокойствия? Попиратели основ. – Она улыбнулась.

Товарищи радостно согласились. Неожиданно наказание обернулось привилегией. У товарищей появилась возможность пообщаться с симпатичной «Не нашей Машей» в неформальной, так сказать, обстановке. Диктант, естественно, только повод.

Ребята расселись за первыми тремя партами. Дашка ни за что не хотела уходить без Андрея и тоже осталась.

С диктантом справились быстро. Да еще и ошибки сразу проверили.

Три товарища были страшно довольны собой. И все бы ничего, если бы не Дашка. Всю дорогу до самого дома она изводила ребят:

– Андрей, скажи, у меня что, некрасивые ноги? – пристала Дашка.

Тот покосился и произнес невнятно:

– Почему, нормальные...

– Нет, ты прямо скажи! – не отставала Дашка, – а то некоторые, – она кивнула в сторону Макса, – некоторые утверждают, что в нашем классе только три пары стройных ножек. И мои ноги к ним не относятся.

– Не заводись, Дашка, – усмехнулся Макс, – это я так, образно...

– Что значит «образно»? – вскипела Дашка. – При чем здесь какие-то образы? Чем тебе не нравятся конкретно мои ноги?! – напала она на Макса.

– Да, блин! Откуда я знаю, какие у тебя ноги! – возмутился он. – Я их видел? Ты же все время в джинсах!

– Выходит, мне не идут джинсы?! – возмутилась Дашка.

– Дашка, ты меня достала со своими ногами! – Спор грозил перерасти в скандал. Андрей отмалчивался, Егор насвистывал что-то, а Макс с Дашкой чуть ли не в драку полезли.

– Даш, ну хватит, – попросил Андрей.

– Нет, я требую ответа! – не унималась девчонка. – Если Макс имел в виду то, что я маленького роста и ноги у меня не такие длинные, как у Ленки или у этой новенькой Лагутиной, так надо было сказать об этом. Но у Янки Рыбиной ноги ничуть не лучше моих, просто она их все время демонстрирует, а я не такая!

Дашка всегда была ужасно вспыльчивой. Она так расстроилась, так завела себя, что ребятам пришлось втроем успокаивать ее, доказывая, что она самая красивая не только в классе, но и в школе, и вообще на всем земном шаре. Убедили с трудом.

* * *

Света Лагутина тоже, как ни странно, думала о ногах. Но ее рассуждения сильно отличались от Дашкиных.

К чему все эти разговоры? – думала она. – Красивые ноги, некрасивые ноги... Чтобы ноги были и сильными, и стройными, их надо тренировать. Вот и все. Это такие же части тела, как и все остальное. Почему же люди думают, что красота – это данность? Когда Пушкин писал о стройных женских ножках, он был прав. Потому что женщины его времени в основном сидели сиднем дома, мало двигались, рано и много рожали. Какие уж тут ножки! Как только женщинам стал доступен спорт, у них и фигуры изменились. Красивое тело – это труд, нагрузка, тренировки. Света знала об этом не понаслышке.

Странные они – ее одноклассники. Вот зачем, например, сегодня после литературы ее остановил этот высокий парень? Как его? Гречихин, кажется?

Чего он хотел?

Глава 7

Гречихин

Явившись после тренировки домой, Олег Гречихин первым делом отыскал на книжной полке томик Пушкина и утащил к себе в комнату. И только потом переоделся, принял душ, разогрел обед.

Он совершал вполне привычные действия, и не потому что ему так уж хотелось есть и уж тем более мыть после посуду и убирать со стола.