На зависть королеве - Щеглова Ирина

Итак: в актовом зале расставили столы и стулья, чтобы создать праздничную, непринужденную обстановку. Мы с Маринкой сели за такой стол, чтоб быть неподалеку от компании Тимы.

Я краснела и бледнела, поглядывая на своего избранника. Маринка шепотом давала мне какие-то советы, которых я не слышала. Потом меня объявили, а я не расслышала, объявили еще раз, Маринка двинула меня под столом ногой, я вскочила… точнее, дернулась, чтобы вскочить, и тогда (о ужас!) стул накренился, и я полетела на пол. Вокруг засмеялись. Маринка подала мне руку, я встала и, чтоб не терять лицо, засмеялась тоже. Быстро пошла на сцену, чувствуя, как подгибаются колени. Я могла грохнуться еще раз, потому что высоченные каблуки мешали мне сохранять равновесие и непринужденность. Я смотрела в пол, боясь увидеть Тимино лицо, поймать на себе насмешливый или сочувствующий взгляд. Короче, глупее я не чувствовала себя никогда в жизни.

Стихотворение протараторила скороговоркой, потому что у меня пылали щеки и сама себе я казалась уродливой дурой, неизвестно зачем оказавшейся на сцене у всех на виду. Закончив тараторить, я быстренько сбежала со цены, юркнула за свой столик и, переведя дыхание, сквозь зубы прошептала Маринке:

– Совсем кошмар?!

Она только головой покачала, я поняла, что дела мои плохи.

– Хочешь, уйдем? – спросила Маринка.

Я кивнула.

Как только все выступления закончились, мы потихоньку покинули зал, оделись и выскользнули из школы никем не замеченные.

Вскоре мы уже стояли у дверей Илонкиной квартиры. Она открыла и уставилась на нас с недоумением.

– Что, дискотека уже кончилась?

– Нет, только началась, – ответила я, – мы ушли.

Илона кивнула:

– Входите…

Родители ее были уже дома. Так что мы закрылись в комнате и шушукались, как заговорщики.

Я все время хваталась за голову и рассказывала о себе как о последней идиотке, Маринка щурилась и бесстрастно пожимала плечами. Илона слушала, а потом подвела черту:

– Ну и правильно сделали, что ушли.

– Ты думаешь? – переспросила я.

– Конечно.

– Но что же мне теперь делать?

– Надо подумать, – ответила Илона.

А потом разговор перешел на Маринку. Она ведь рассказывала Илоне про Стаса. Ну Илона и спросила:

– Как Стас?

А Маринка ответила:

– Его в армию забирают…

Мы так удивились. Я даже забыла о своем промахе. Как же так? В армию? Стаса? Ведь он учится, должна же быть отсрочка!

Маринка что-то невнятно объясняла, путалась, сетовала на то, что сама толком не понимает, что произошло. Мы сочувствовали, конечно, даже пытались советовать. Домой разошлись поздно.

Потом были выходные, а в понедельник никто уже и не вспоминал о злополучной дискотеке. Неделю я ходила по школе тише воды, ниже травы. Тиму старалась не замечать. И каково же было мое удивление, когда однажды, на лестнице, он, пропуская меня вперед, приостановился и поздоровался, как будто мы с ним давние друзья. Вот странно!

Илона шла за мной. Она расценила поведение Тимы как хороший знак. Я ликовала. Значит, я все-таки не такая уж дура!

Глава 5

Письма Стаса

Маринка пришла в школу торжественно строгая и отрешенная.

– Что случилось? – спросила я.

– Стаса забрали! – она сообщила эту новость трагическим шепотом, так, что мне стало не по себе.

На уроках и переменах Маринка то и дело доставала платочек и прижимала его к глазам.

– Тушь потекла! – оправдывалась она, хотя ее глаза оставались сухими, мне казалось, что она готова заплакать, просто сдерживает себя усилием воли.

Я пыталась как-то поддержать ее, утешить, спросила, была ли она на проводах. Оказалось – нет, не была, потому что Стаса забирали из его родного города, и она никак не могла поехать. Это было ужасно!

– Он обещал написать, – прикладывая платочек к глазам, говорила Маринка.

– Конечно, конечно…

– Знаешь, мне так тяжело! Ты не могла бы после уроков пойти со мной?

Разумеется, я не отказала. Еще бы, у человека такое потрясение! Наши ежедневные посиделки с Илоной пришлось отложить до лучших времен. Прошла неделя. Каждый день неизменно я провожала Маринку до дома, мы сидели у нее на кухне, вздыхали по очереди и пили чай из пакетиков.

Потом я плелась домой с надоевшим рюкзаком, мечтая только об одном: поскорее остаться одной.

Илона изредка звонила, спрашивала: «Ну как?» – я отвечала: «Все так же…» Мы вздыхали, прощались до завтра, а завтра повторялось все то же.