Секрет потрепанного баула - Вильмонт Екатерина Николаевна

– Ну что ж, это меня устроит, – согласилась тетя Витя.

Они договорились встретиться возле гастронома на Смоленской.

Даша с Петькой ринулись в кухню.

– Виталия Андреевна, класс! – воскликнул Петька. – Вы были просто… просто… сногсшибательны!

– Сногсшибательна? – засмеялась тетя Витя. – Ты так думаешь?

Даша бросилась ей на шею.

– Да, тетя Витечка, Петька прав, вы были сногсшибательны!

– А ведь этот прохвост, кажется, и вправду готов выложить двести долларов за это черное страшилище. Что бы это значило? Может, в таком случае нам не стоит расставаться с баулом? Кто знает, что в нем такое?

– Да, пожалуй, лучше заморочить этому типу голову, а баул не отдавать, – задумчиво проговорил Петька. – Лавря, знаешь что, давай-ка, тащи его сюда, надо с ним хорошенько поработать, а то вчера день-то сумасшедший был, мы и не удосужились как следует его посмотреть. Чем черт не шутит.

– Правильно! – воскликнула Даша. – Вот будет здорово, если мы что-нибудь интересное обнаружим, а потом еще сбагрим старье за двести баксов, но уже пустое.

– Даша, – всплеснула руками тетя Витя. – Что ты говоришь! Это же элементарное жульничество!

– А он, что ли, не жулик, этот тип?

– Но зачем же ему уподобляться, Даша, детка? Принцип «вор у вора дубинку украл» – это не для интеллигентных людей!

– Да ладно, тетя Витя, я просто пошутила! – смутилась Даша.

– Ну то-то же! Беги скорее за баулом!

Через несколько минут Даша примчалась с баулом в руках.

– Ну что там, кто-нибудь встал? – поинтересовалась тетя Витя.

– Нет, все еще дрыхнут!

– Вот и славно. Ну, Петя, берись за дело!

Петька волновался. Ему безумно хотелось обнаружить хоть что-то интересное в старом бауле. Но главное не попортить его…

– С чего бы начать? – пробормотал он себе под нос.

– Петь, дай я… – вызвалась Даша.

– Погоди, я сам… – Петька решительно открыл баул. Заглянул внутрь, запустил туда руку и начал осторожно ощупывать стенки и дно. – Ой, кажется, что-то есть! – хриплым от волнения голосом проговорил он и вытащил руку с зажатым в ней желтым от времени конвертом.

– Дай сюда! – закричала Даша.

– Подожди, там еще что-то.

И он вытащил какой-то белый шарик.

– Что это?

– Больше всего похоже на нафталин, – определила тетя Витя.

Она взяла шарик с Петькиной ладони и поднесла к носу.

– Почти и не пахнет уже, пролежал, видно, тут невесть сколько лет… Но это точно нафталин. Петя, открой скорее конверт!

Но Петька и так уже осторожно открыл незапечатанный конверт и трясущейся от волнения и азарта рукой достал… обрывок старой пожелтевшей газеты.

– Чепуха какая-то… – растерянно сказал он.

– Нет, не чепуха! Раз это спрятано, значит, не чепуха! Дай мне, я сама посмотрю!

– Осторожнее, дети, вы сейчас порвете, – закричала тетя Витя. – Петечка, а где же этот конверт был? Ты, Дашенька, его не заметила?

– Нет, я его не видела.

– Он был за драной подкладкой, и, кстати, этот тип, Михаил Семенович, тоже его не заметил, когда заглядывал внутрь.

– Но он, наверное, знает, что конверт должен там быть… – задумчиво проговорила тетя Витя. – Вот что, давайте-ка попробуем выяснить, что это за газета, за какой год и так далее…

Петька осторожно разложил обрывок газеты на кухонном столе.

– Тут заметка о премьере «Мадам Бовари» в каком-то Камерном театре.

– В каком-то? – гневно воскликнула тетя Витя. – Вы никогда не слыхали о Камерном театре?

– Я что-то читала, – неуверенно произнесла Даша.

– Да будет вам известно, что Камерный театр был одним из величайших театров двадцатого века! Мне, к сожалению, уже не довелось видеть их спектакли, но… Я слышала по радио голос его главной актрисы, как теперь говорят, звезды… Ее звали Алиса Коонен. Однажды я попала на ее вечер в ВТО, я тогда как раз приехала в Москву на каникулы, и мы с твоей бабушкой туда попали, Соня была еще совсем девчонкой, школьницей, а я уже студенткой… Я этого никогда не забуду. Коонен была совсем старая. Она играла тогда отрывки из «Федры» и из «Антония и Клеопатры»… Надо было видеть, как эта старая женщина играла молодую Клеопатру. Через минуту ты забывал, что она старая. У нее был совершенно удивительный голос и странная манера говорить… Это просто завораживало… И еще она в тот вечер читала Блока. Да, это была воистину великая актриса.

– А сейчас этого театра нет? – полюбопытствовал Петька.

– Увы, нет, его закрыли, если не ошибаюсь, году в сорок девятом. Он чем-то не угодил Сталину, и его прикрыли. Таиров, создатель театра, скоро умер, а Коонен перестала играть… Людей лишили театра, а тем самым и профессии. А в их здании теперь Театр имени Пушкина. Вот так вот. Премьера «Мадам Бовари»? Если память мне не изменяет, это был сороковой год!

– Ни фига себе! – присвистнул Петька.

– А что там с другой стороны?

Он осторожно перевернул газетный обрывок.

– А тут сообщение о смерти… Митрофана Запольского! Это отец Евгении Митрофановны!

– Дай я посмотрю! – Даша схватила со стола листок. И прочитала вслух: «Наркомздрав и коллектив поликлиники № 3 с прискорбием извещают о трагической кончине Запольского Митрофана Евгеньевича и выражают соболезнование родным и близким покойного».

– Трагическая кончина, говоришь? Это значит, что он, скорее всего, погиб в какой-нибудь аварии или же его убили… – медленно проговорила тетя Витя. – Что-то я не думаю, чтобы Михаил Семенович гонялся за такой бумажкой. Евгения Митрофановна вполне могла это хранить, но больше никому это не нужно. И вряд ли тут что-то зашифровано.

Она аккуратно положила бумажку в ветхий конверт.

– Тем не менее на всякий случай надо будет сделать ксерокопию. А оригинал вернуть на место. Ведь Михаил Семенович что-то плел про родословную вещей, вот пусть и узнает… А мы поглядим, как там и что…

– Ладно, я завтра сделаю ксерокопию, – кивнул Петька, забирая конверт у тети Вити. – А тебе, Лавря, придется все-таки с бабушкой поговорить, узнать побольше о Евгении Митрофановне, а то Виталии Андреевне завтра сложно будет с этим мужичком разговаривать. Мы ж не знаем, насколько он в курсе дела… Поэтому желательно поменьше проколов…

– Да, я понимаю, – кивнула Даша. – Но, боюсь, бабушке придется все объяснить. Ты ж знаешь, ее нелегко надуть.

– А никого надувать не нужно! Я сама позвоню Соне и побеседую с ней, – вызвалась тетя Витя. – Так что не волнуйтесь зря! И вот еще что… По-моему, надо будет вам привлечь всю свою команду!

– Зачем это? – удивилась Даша.

– А проследить за этим прохвостом.

Ровно в пять часов тетя Витя и Петька уже стояли у витрины Смоленского гастронома. Михаил Семенович опаздывал.

– Знаешь, Петя, так странно, я ведь сравнительно недавно живу в Москве, а чувствую себя так, словно всегда здесь жила. Видимо, Москва – мой город. Многие провинциалы Москву ненавидят, а я обожаю.

– Я тоже Москву люблю, хотя она и суматошная.

Я сейчас, конечно, уже не могу, как в юности, по театрам носиться, по концертам. Силы уже не те, да и дорого это нынче. Но все равно мне в Москве хорошо, и семья у них… вернее, у нас, хорошая, теплая. Мне теперь уже не одиноко. Однако Михаил Семенович что-то запаздывает.

– Да, на пятнадцать минут, – сказал Петька взглянув на часы.

– Я думаю, он просто не придет.

– Почему?

– Ну, видно, он тогда погорячился, а теперь думал: зачем отдавать деньги за такое старье? – Это было бы нормально, если бы его не интересовал именно этот баул. Он ему зачем-то нужен! Да квартиру соседей Софьи Осиповны зачем-то вскрыли… Я сколько ни думал, все время прихожу к выводу, что это не случайно. Так что он еще может явиться, Виталия Андреевна, давайте я тут постаю, а вы пока посидите где-нибудь, а?

– Нет, Петя, еще четверть часа мы тут вместе постоим, а потом побредем восвояси. Не солоно хлебавши, как говорится. И бог с ним, с этим типом. Не хочет – не надо.

Прошло двадцать минут. Михаил Семенович не появился.

– Ну вот, только я собралась участвовать в интересном деле, как оно само по себе заглохло, – улыбнулась тетя Витя. – Ну что ж, Петя, пожалуй, я по еду домой. Сяду сейчас в троллейбус…

– Капитолина Андреевна! Петя! Ради бога, извините! Я попал в ужасающую пробку!

Перед ними стоял запыхавшийся Михаил Семенович.

– Умоляю, извините меня.

Тетя Витя величественно протянула ему руку.

– Ну, придется вас извинить, пробки в Москву сейчас действительно кошмарные.

– Я вас отвезу домой! Обещаю! – И он церемонно поцеловал ручку старой даме. – Но где же баул?

– Я оставила его дома, мы же собирались пока только поговорить. Если мы все-таки сговоримся, Петя завтра привезет его вам.

– Ну хорошо… – недовольно поморщился Михаил Семенович. – Однако пойдемте, тут рядышком, в переулке, есть очень милое кафе-мороженое. Я, знаете ли, как ребенок, обожаю мороженое. А вы?