Лань — река лесная - Шашков Александр Андреевич

— Этот что-нибудь придумает! — Алик почесал лоб и пошёл в избу.

Вскоре на столе под берёзой стоял новенький патефон — премия от колхоза за высокий урожай льна на участке пионерского звена, которым прошлый год руководил Алик, — и лежала высокая стопка пластинок.

— Теперь сортируйте! — командовал Валерка, который тоже успел вернуться с охапкой пластинок. — Разные там фокстроты да вальсы — вон. Они нам не понадобятся. Современные песни тоже откладывайте в сторону. Ну, можно оставить «Подмосковные вечера», «Тёмную ночь» и те, что пожалостливее. А выбирать старайтесь старинные, где поёт Русланова. «Липу вековую», «Помню, я тогда молодушкой была», «Среди долины ровныя», про бесшабашную голову… Как её там?.. Ага, «Меж высоких хлебов…». Найдите «Выхожу один я на дорогу». Нам нужно подобрать таких пластинок штук двадцать-двадцать пять.

— Зачем тебе всё это? — допытывался Лёня.

— Нужно!

Когда пластинки «рассортировали», Валерка облегчённо вздохнул: старинных песен набралось ровно двадцать.

— Теперь, братишки, берём эту музыку и идём на реку. Туда, к сломанному дубу.

Друзья переглянулись, ничего ещё не понимая.

— Да скорее же! — нетерпеливо повторил Валерка. — Солнце уже заходит.

Зная, что от него до поры до времени всё равно ничего не добьёшься, Алик сгрёб патефон и решительно сказал:

— Пошли!

Сломанный дуб рос сразу за садом тётки Тэкли, на обрывистом, поросшем лозняком берегу реки. Ребята расположились под дубом.

— Теперь, Алик, поставь «Липу вековую». Да на всю силу пусти! — велел Гуз.

Над засыпающей рекой поплыла протяжная русская песня:

• Ля-и-и-па-а-а веко-ва-а-я-я
• На-ад ре-еко-ой шуми-и-ит,
• Песня-я уда-ла-а-а-а-я
• Вда-а-леке звени-и-ит!..

— Алик, Алик! Давай что-нибудь новенькое! — шумели девчата и мальчишки, которые сразу же окружили патефон. — Заведи ту, про рушничок.

— Потом, потом! — успокаивал их Валерка. — По очереди будем ставить. Фольклор и классику тоже любить нужно.

Валерка говорил без умолку, а сам всё время беспокойно поглядывал на Тэклин дом. Там — ни души. На лице у Валерки тревога и досада.

— Алик! Давай ещё раз «Липу». Сначала! Какая чудная мелодия! Ли-и-и-па… — Валерка вдруг умолк: на огороде, за высоким забором, показалась Тэкля. Толстая, коротконогая, с совиными, навыкате, глазами, она переваливалась с ноги на ногу, как старая утка, и… улыбалась!

— Смотрите, баба-яга… — прошептала маленькая, в кудряшках девочка, но Гуз так посмотрел на неё, что она прикусила язык.

— М-можно, голубочки, к вам? — проскрипела Тэкля, подходя к детям. — Сижу в шалаше и слышу — так уж ладно вы поёте! Ох-хо-хо!.. Любила когда-то и я петь!

— Это, тётя, не мы, это патефон поёт! — заметил курносый мальчуган.

— Всё равно красиво.

— Садитесь, тётенька! Ребята, подвиньтесь! Пусть тётя Тэкля сядет. Она ведь больная! — засуетился Валерка.

— Вот дай бог вам здоровьечка! — растроганно проговорила Тэкля, устраиваясь возле патефона.

— Нам бы лучше яблочек, тётенька! — хихикнул всё тот же курносый.

Тэкля и бровью не повела, как будто не расслышала.

— Алик, для тёти Тэкли! — скомандовал Валерка.

И когда «Липу» сменила «Помню, я тогда молодушкой была», а Тэкля раз-другой всхлипнула, он шепнул на ухо Алику:

— Играйте все двадцать, пока в кустах кукушка трижды не прокукует. Понимаешь? И — ни шагу отсюда! А как услышите кукушку — берите патефон и домой.

Никем не замеченный, Валерка сполз вниз, к реке, и исчез в кустах.

Чем недоволен Архип Павлович

Если тебе четырнадцать и если весь день накануне ты провёл на ногах, облетал Турки и Борки, не присев ни на минуту, сладко спится где бы ты ни лёг: в мягкой постели, на охапке соломы или на жёстком топчане…

Валерка Гуз долго не мог сообразить, чего от него хотят эти люди, чего они прицепились, тормошат за плечи, толкают под бока. Он глубже забирался под одеяло, отбрыкивался, наконец разозлился и сел. Возле топчана, одетые по-походному, с рюкзаками за плечами, стояли Алик и Лёня Кремнев.

И тут Валерка вспомнил всё.

— А? Проспал? — испуганно спросил он, спрыгивая с топчана. — Я сейчас, только оденусь…

В доме было ещё темновато и Валерка долго не мог попасть ногой в штанину. Потом куда-то запропастились ботинки.

— Мы пойдём! — нетерпеливо сказал Алик.