Дракончик Пыхалка и Великий Мымр - Емец Дмитрий

Пирожков зажмурился, ожидая, что сейчас брызнет кровь, но полководец внезапно лопнул и рассыпался вместе с конем. А Саврасый уже влетел в ряды врага и крушил его копытами. От каждого его удара неприятель падал и немедленно исчезал. Пирожков слышал только странные звуки. Они определенно напоминали ему что-то знакомое, но вот что?

Один из неприятельских воинов метнул в Пирожкова копье, но удар оказался неожиданно слабым. Врезавшись в грудь племяннику Бабы-Яги, копье рассыпалось.

Волшебная сабля разила направо и налево. Пирожков не понимал, что делает. Это не он сражался саблей, а сабля водила его рукой. И каждый ее взмах стоил жизни нескольким неприятельским воинам.

Богатырь Святозар тоже не отставал. Где проходил его конь и мелькало копье, во вражеском войске появлялась просека. Не прошло и четверти часа, как последний вражеский воин был повержен, и Святозар громко засвистел, возвещая победу.

Сабля в руке у Пирожкова перестала разить и сама собой вернулась в ножны. Князь Пирожевский в ужасе оглянулся, предполагая, что все поле завалено телами, но не увидел ни одного. Только трава кое-где была мокрой. На ней висели белые хлопья.

Святозар, поигрывая копьем, подъехал к Пирожкову:

– Поздравляю с победой, старшой богатырь! Не скоро теперь сунутся! Разве что в следующую бурю.

Пока они возвращались к шатру, Пирожкова удивляло, как буднично воспринимали жители острова Буяна их великую победу. Они едва отрывались от повседневных дел, чтобы поприветствовать героев. Так, например, братец Иванушка, игравший на дудочке, как играл, так и продолжил играть, когда они проезжали мимо него. Его сестрица Аленушка шла с ведрами на коромысле. Услышав топот коней, она обернулась, приветливо улыбнулась Святозару и отправилась дальше своей дорогой.

У шатра Пирожков увидел избушку Бабы-Яги, которая сама притопала на курьих ножках проведать хозяйку. Избушка Бабы-Яги любила путешествовать и целыми днями бродила по лесу. Иногда Баба-Яга по нескольку дней искала избушку, носясь над лесом на ступе.

Баба-Яга с Авдохиной сидели у костра. Пирожков был уверен, что они бросятся ему навстречу, чтобы узнать, чем закончилась битва, но Баба-Яга только мельком кивнула племяннику.

Это было последней каплей, переполнившей терпение непризнанного героя.

– Да что такое! – срывающимся голосом крикнул князь Пирожевский. – Я зарубил сотню врагов, спас вашу страну, а никто даже «спасибо» не скажет!

– Пожалуйста! – зевнула Авдохина. – Супику хотите, Петр Петрович? Устали после физкультуры?

– Мне грозила огромная опасность, а вам плевать! – завопил Пирожков.

– Опасность? – удивилась Баба-Яга. – Какая? А, ну да! Свалиться с седла!

– При чем тут «свалиться с седла»? Против нас была целая рать! Мы сражались как тигры! Как львы!

– У страха глаза велики. Разве ты не заметил в этой рати ничего странного? – улыбнулась Баба-Яга. – Они же рассыпались от малейшего прикосновения. Даже не рассыпались – лопались.

– Точно лопались, – вспомнил Пирожков. – Но почему? Из-за волшебной сабли?

– Сабля тут ни при чем. На самом деле океанскими бродягами называют волны, – сказала Баба-Яга. – Твои сегодняшние противники – штормовая пена. Я же говорила, что они появляются всякий раз после бури!

Пирожков хлопнул себя по лбу.

– И Святозар об этом знал? Почему же мне не сказал?

– Не хотел портить удовольствие, дружище! Первый раз это так незабываемо! – басом прогудел Святозар, подходя к ним.

– Твоя сегодняшняя битва была битвой против страха, и ты ее выиграл, – добавила Баба-Яга, помешивая деревянной ложкой в котелке.

Послышался мощный чих, от которого костер едва не погас, а котелок подпрыгнул. Это чихнула избушка на курьих ножках.

– Говорила я тебе, не ходи босиком по росе! – назидательно сказала ей Баба-Яга.

* * *

Авдохина, и Пирожков, и Михрютка сидели в избушке у Бабы-Яги и беседовали с хозяйкой. Баба-Яга нанизывала на нитку грибы. За окном сияла зазубренная радуга. Вагоны-секунды подскакивали на ней, а машинисты паровозов грозно гудели, предупреждая друг друга об опасности.

– Вот оно как! Наш ты, сказочный! Мать-то как поживает? Не колдует? – спросила Баба-Яга, вдевая нитку в иголку.