Дракончик Пыхалка и Великий Мымр - Емец Дмитрий

– Не бахвалься, чудовище! – с достоинством отвечал Горыныч. – Последний наш бой закончился не в твою пользу! Я едва не поджарил тебя, но пощадил!

– Не смеши меня, старик! – захохотал Мымр. – Я ничего не боюсь: ни огня, ни молний…

– Кроме морковного сока! – крикнул со спины у Горыныча Куклаваня, но его голосок был тихим.

– Если ты так отважен, то защищайся! – прогудела вторая голова Горыныча, выпуская длинный язык пламени.

– Я принимаю твой вызов! Попомни мое слово – тебе не пережить этого дня!

Мымр опустился на луг, вытянул навстречу Горынычу все четыре руки и начал увеличиваться, пока не стал огромным, как дуб. В правой верхней руке у него возник огромный меч, уже знакомый Куклаване. Лезвие меча сверкало на солнце, а сам меч был ледяным, как зимняя вьюга. Там, где острие его касалось травы, трава замерзала и покрывалась коркой льда. Этим мечом Мымр с легкостью отражал языки пламени, которые выпускал Горыныч, и торжествующе хохотал, наслаждаясь своей неуязвимостью.

Раз за разом старый дракон нападал на него сверху, изрыгая пламя, но Мымр всякий раз оставался невредимым.

– Ты слишком дряхл, дракон, чтобы одолеть меня, а твой внук Пыхалка – сосунок! Если бы ты мог видеть, как ты жалок, то умер бы со стыда! – издевался Мымр.

– Не бахвалься! – отвечал Горыныч, но сам чувствовал, что Мымр прав. Годы унесли его силу, да и языки пламени, которые он выдыхал, не были такими обжигающими, как в былые времена.

Горыныч не собирался сдаваться. Он разогнался и устремился на Мымра. Чудовище отразило его натиск, швырнуло Горынычу в глаза песка, а потом, коварно отскочив, метнуло свой волшебный меч вдогонку ослепленному змею. Лезвие меча зазвенело, запело и – глубоко, до половины лезвия, вонзилось в спину старому дракону рядом с правым крылом.

Горыныч упал на траву. Куклаваня, слетев с его спины, кубарем откатился в сторону. Пупс ушибся, но несерьезно, потому что внутри у него была вата. Куклаваня видел, как глаза Горыныча подергиваются смертным туманом.

– Прощай, старый хрыч! Жаль, мы не смогли! – сказала левая голова.

– И ты прощай! Но мы старались. Погибнуть в бою – не позорная смерть, – костенеющим языком отвечала правая.

Мымр подошел к Горынычу и толкнул его ногой. Потом взялся за рукоять меча, торчащего в теле Горыныча, и еще глубже вонзил его, навалившись всем телом.

– Как холодно! – прохрипел Горыныч.

– Ничего удивительного, старик. Это замораживающий меч, – усмехнулся Мымр. – Через минуту ты станешь глыбой льда. И поверь, эту глыбу никому не растопить.

– Добро все равно рано или поздно победит зло! – с усилием сказал Горыныч.

– Мечтай, мечтай, старик. Уже недолго мечтать осталось, – сказал Мымр.

Чудовище с удовольствием наблюдало, как Горыныч превращается в глыбу льда. Вначале старый дракон перестал шевелиться, глаза его закрылись, и Горыныч превратился в ледяную статую. Тогда Мымр выдернул из него меч и несколькими ударами разбил статую на несколько осколков.

– Как видишь, на этот раз победило зло. Ладно, мне пора собирать мозаику. – Мымр взмахнул черными крыльями и улетел к Скалистым горам.

Куклаваня выбрался из травы, где он прятался, и подбежал к дракону. Но на месте, куда упал раненый дракон, недавно такой огненный и горячий, были только несколько ледяных глыб, в которых еще угадывались головы и части туловища Горыныча.

– Горыныч, вставай! Горыныч, что же ты? – заплакал Куклаваня, но ледяные глыбы безмолвствовали. Да и может ли говорить лед?

Послышались удары крыльев. Рядом с плачущим Куклаваней опустилась дракониха, задержавшаяся в пути и не успевшая к битве. Почти сразу подоспела и ступа с Бабой-Ягой. Маша соскочила со спины драконихи и подбежала к Куклаване. Девочка сразу не поняла, почему пупс плачет и откуда посреди луга взялись глыбы льда. Всмотревшись в их очертания, Маша была поражена ужасной догадкой.

– Неужели это Горыныч?

– Мымр убил его… вонзил замораживающий меч, а потом расколол. – Куклаваня обнял ногу Маши.

Послышался глухой, как из бочки, стон драконихи. Она прижималась к таким родным для нее ледяным глыбам, пыталась растопить их языками пламени, но все было тщетно.

– Пятьсот лет Горыныча знаю, и вот поди ж ты… Знать, судьба-судьбинушка у него такая… – Баба-Яга стянула с головы косынку, чтобы вытереть слезы, и Маша увидела, что волосы у нее растрепавшиеся и очень седые.