Дракончик Пыхалка и Великий Мымр - Емец Дмитрий

Князь Пирожевский, до сих пор считавший Куклаваню куклой, которую держала в руках Маша, и обращавший на него не больше внимания, чем любой взрослый на детскую игрушку, очумело уставился на пупса и едва не свалился с ковра-самолета.

– Иногда мне кажется, что я правда спятил, – убежденно сказал Пирожков, когда пришел в себя от удивления. – Все то, что с нами происходит в последние дни… Разве все это может произойти с НОРМАЛЬНЫМ человеком?

– Намекаешь, что мы ненормальные? – обиделась Авдохина. – Говори за себя. Я, например, самая что ни есть нормальная!

Дракониха тяжело вздохнула. Вдали показались ледяные глыбы, при виде которых сердце у нее облилось кровью.

– Не убивайся ты так! Мертвая вода должна помочь! – попыталась утешить дракониху Авдохина.

Дракониха ничего не ответила, но по ее морде, покрытой серебристой чешуей, скатилась слеза. Авдо повела ковер на снижение, и вот они уже опустились на луг рядом с Бабой-Ягой. Старушка стояла возле одной из глыб, еще сохранявшей очертания головы Горыныча.

– Что с Мымром? Нашли супостата? – обеспокоенно спросила она.

– Мымр мертв, а мозаика рассыпана, – Святозар встал рядом с Бабой-Ягой.

Вместе с Мучучей и Пирожковым они сдвинули все глыбы вместе, собрав Горыныча. Подошла Маша и, открыв склянку, обрызгала тело старого дракона мертвой водой. Девочка помнила из сказок, что от мертвой воды изрубленное тело срастается, а от живой воды – богатырь оживает.

Но пока ничего не происходило, глыбы оставались глыбами.

– Не помогло! – произнес князь Пирожевский. – Эх, не помогло!

Он положил ладонь на лоб Горыныча и удивленно отдернул руку.

– Мокро! – сказал он.

– Что мокро? – не поняла Авдохина.

– Рука мокрая. Глыба тает! – повторил Пирожков.

Всем отчетливо стало видно, что глыбы начинают подтаивать, как сосульки весной. Лед, сковывающий Горыныча, треснул, и тело старого дракона срослось. Заросла и ужасная рана от меча Мымра, но сам Горыныч был пока неподвижен.

– Теперь живой воды хоть каплю надобно! – со знанием дела сказала Баба-Яга. – Жаль, воду-то живую я в избушке забыла, а теперь поди ее найди, избушку-то… Пойду, что ль, на ступе полетаю, сверху-то посмотрю.

Баба-Яга направилась было к ступе, но услышала дружный смех Маши и Святозара и аристократическое хихиканье князя Пирожевского.

– Ее не нужно искать! Она сама вас нашла! – сказала Авдохина, она же сиятельная ханша Авдо.

Баба-Яга повернулась и увидела, что по лугу к ней, переваливаясь, направляется избушка. Вид у избушки был запыхавшийся, да и солома на крыше растрепалась, что неудивительно – ведь избушке немало пришлось побегать, пока она нашла своих друзей. На окне, свесив хвост, сидел пушистый кот Мяун и взирал на мир со спокойствием философа.

– Ишь ты, бродячая какая! – поразилась Баба-Яга. – И как она нас нашла-то?

– Я ей подсказал. Мряу! – похвастался Мяун и потерся жирным загривком о раму.

Впервые в жизни Баба-Яга была довольна, что избушка не устояла на месте. Она поднялась на крыльцо и сразу вернулась с живой водой. Старушка подошла к Горынычу и сняла со склянки пробку. Дракониха затаила дыхание.

– Ну же, Горыныч, давай! – прошептала Маша, вцепившись в локоть Святозару.

– Не говори под руку! – проворчала Баба-Яга и брызнула на ноздри Горыныча – сначала на ноздри правой головы, а потом и левой, живой водой. Прошло несколько томительных секунд, и – старый дракон открыл глаза.

– Чего вы все надо мной столпились? Я что, музейный экспонат? – проворчал Горыныч, отряхиваясь как ни в чем не бывало. Дракониха вскрикнула от радости и бросилась к нему.

– Папа, папочка! Как ты себя чувствуешь? – спрашивала она.

– Не хуже, чем всегда, – сказал Горыныч. – Правая лапа по утрам немеет да радикулит. Не надо было мне в пятом году до нашей эры засыпать на леднике, вот что я тебе скажу! А чего случилось? Чего вы все какие-то странные, точно яблок кислых объелись? Уж и вздремнуть нельзя?

– Вы разве ничего не помните? Ну, как Мымр вонзил в вас меч? – не поверила Маша.

– Мымр вонзил в меня меч? – удивился Горыныч, и обе его головы переглянулись, наморщив лбы. – Ишь ты какой мерзавец! Да, да… Я что-то припоминаю, но смутно. Вначале мы сражались, а потом… потом… меня что-то обожгло…