Лань — река лесная - Шашков Александр Андреевич

Спустя какой-нибудь месяц или два захотелось Дрозду лес осмотреть: всё ли в порядке? Взлетел он повыше — и чуть не обомлел. Не узнать Зелёного бора. Листья свернулись, все в дырах, а некоторые деревья и вовсе засохли.

Зло щёлкнул Дрозд клювом и пустился на поиски виновника. Три дня и три ночи глаз не смыкал, метался из конца в конец леса, да так ни с чем и вернулся. Вьются над деревьями осы в позолоченных уборах, а больше никого не видать!

Собрал тогда Дрозд своих помощников: проворную Мухоловку, солидного учёного Клёста, изобретателя Дятла. Начали они разные догадки высказывать, спорить…

— А они взяли бы да содрали с Мухи чужое платье!

Все обернулись. Прислонившись спиной к комлю берёзы, стоял Алик. Никто не слыхал, когда он подошёл. В руках у Алика была Лёнина корзинка с ягодами, на ногах — оба сандалия с блестящими застёжками.

— Не всегда, дружище, легко разобраться, кто в чью шкуру влез… Вот и он ошибся, принял муху за осу, — кивнув на Лёню, улыбнулся Николай Николаевич.

Вечерело. Над рекой поднимался редкий туман; где-то крякала утка, должно быть, созывала своих детей; где-то разговаривали рыбаки; кто-то пел, и ему подпевала пуща, ловила отдельные слова, носила их между деревьями, пока не теряла в глухих, диких дебрях.

— Ты… ты там был? — улучив минуту, шёпотом спросил у Алика Лёня.

— Бери корзину, — оставил его вопрос без ответа Алик. — Так, бедняга, перепугался, что и ягоды на берегу бросил…

Лёня и Валерка потупились.

— Что, друзья, может, домой поедем? — спросил Николай Николаевич, поднимаясь на ноги. — Подвезу до Заречья.

— Поедем, Алик? — дотронулся до руки друга Валерка. — Ты, наверно, устал…

Алик ничего не ответил.

Беседа под берёзой

Хорошо плыть по реке на вечерней заре, когда солнце уже зашло, но верхушки высоких деревьев ещё розовеют, когда воздух чист, как родниковая вода, а река так спокойна, что в неё можно смотреться, как в зеркало!..

Крутобокая лодка идёт против течения легко и почти неслышно. Навстречу плывут заросли высокой куги, целые семьи белых кувшинок, маленькие островки. Островки заросли кучерявой лозой и напоминают издали копны сена.

В детстве не всегда замечаешь красоту окружающей тебя природы. Острота зрения приходит с годами. Может, тысячу раз видел прежде эти берёзы и сосны, дубы и осины, а настоящая красота их открылась только сейчас, когда седина припорошила виски.

Николай Николаевич любил пущу сызмалу. В пуще, в хате лесника, он родился и рос. И позже, когда остался сиротой и попал в детдом, не раз вспоминал родные места, видел их во сне. И всё же только сейчас, уже будучи взрослым, он по-настоящему понял и оценил прелесть леса, его неповторимую красоту! Он мог сутками слушать однообразный шум мачтовых сосен, и этот шум не надоедал ему. Казалось, он понимал, о чём шумят деревья, что рассказывают в своих грустных, бесконечных песнях. Он любил слушать неутомимый говор реки и, казалось, тоже понимал, о чём она журчит. Во время отпуска он целые недели проводил один в лесу или на реке и никогда не скучал.

Давно стал взрослым Николай Николаевич. Изменился с годами и облик пущи. Грозные бури, что прошумели над землёй, не пощадили и её. Поредели мачтовые сосны…

Жаль Николаю Николаевичу погубленных сосен. А ещё больше — дубовой рощи. Она начиналась тут, за этим поворотом реки.

Николай Николаевич опустил в воду вёсла, поднял голову. Перед ним возвышался старый одинокий дуб. Вокруг него было пусто и серо, и только у подножья великана зеленели два дубка-малолетка… А давно ли стояли здесь тысячи дубов? Гордые богатыри теснились вдоль всего левого берега Тихой Лани подступали к самой воде. А теперь вот остался один этот дуб, старый и грустный. Стоит и, верно, вспоминает печально своих братьев, погибших под безжалостной пилой. А может, мечтает о той поре, когда подрастут, возмужают его малые сыны и вновь воскреснет над тихой водой его могущественный, славный род?..

Николаю Николаевичу до слёз было жаль рощи, тех красавцев-дубов, под сенью которых прошло его босоногое детство. Он вздохнул, ещё раз поглядел на дуб и с силой налёг на вёсла. Лодка рванулась, стремительно понеслась вперёд.

Когда из-за приречных кустов показались первые избы, Алик предложил Николаю Николаевичу:

— Вы не зайдёте к нам? К дедушке приехал гость. Он будет дома…