Тайна на дне колодца - Носов Николай Николаевич

Как только эти обстоятельства пришли мне на память, в моей душе затеплилась надежда, что вместе со скелетом и другими вещами из гимназии исчезли и классные журналы с учетом успеваемости за прошлые годы. Их, наверно, порвали на цигарки содержавшиеся в госпитале раненые и уничтожили, таким образом, все вещественные доказательства моих неуспехов в учении.

И тогда я подумал:

“Если так, если никто не знает, что я плохо учусь, то, может быть, никто этого и не узнает, если я приложу старания и начну учиться получше?”

В общем, одно слово, сказанное Владимиром Александровичем, вызвало целый вихрь мыслей в моей голове. Я чувствовал, что во мне произошел какой-то переворот. У меня сразу переменился взгляд на жизнь, на людей. Теперь я знал, что никто не относится ко мне с недоверием, и у меня самого появилось больше доверия к людям. Я понял, что никто не станет карать меня за старые грехи. Груз прошлого больше не давил меня. Я почувствовал легкость необыкновенную и в этот день уже не шел домой по улицам, а летел над городом как бы в состоянии невесомости. И какой-то нежный, ангельский голос пел во мне:

“Как он учится?”

И другой ангельский голос пел в ответ:

“Ничего-го-о-о!”

РЕШАЮЩИЕ БОИ

Итак, дорога передо мной была открыта. Я понимал, что впереди — большие трудности. Справлюсь ли я? В силах ли я? Смогу ли я? И вообще в человеческих ли это возможностях? Я не знал. Я знал лишь, что хочу. И какое-то чувство говорило мне, что “хочу” — это значит “могу”.

В тот день, вернувшись из школы, я тут же засел за уроки и, скажу откровенно, впервые без неохоты, без желания поскорее отделаться от них.

Правда, от этого не сразу получился у меня толк. Есть предметы, как, например, география, ботаника, зоология, в изучение которых можно включиться с середины. А вот в других предметах, как в алгебре, если не усвоил предыдущего, то ничего не поймешь в последующем. Дома у нас никто ничего не понимает в алгебре и никто ничего не может мне объяснить. Карапет в классе тоже ничего не объясняет, а все только спрашивает да еще в какой-то издевательской, веселой манере. Вот Карапет, к примеру, вызывает меня к доске, диктует уравнение и не просто велит решить его, а задает вопрос в такой форме:

— Не можешь ли ты, голубчик, удовлетворить мое любопытство и сказать, чему равен икс?

Так как я не могу удовлетворить его любопытство, он приглашает к доске на помощь мне другого ученика:

— Ну-ка, вот ты, Смирнов, сделай, пожалуйста, одолжение и объясни нам, чему равен икс.

Видя, однако, что Смирнов не может сделать такого одолжения, Карапет вызывает к доске Быстрова, за Быстровым — Калугина. Постепенно у доски становится тесно. В классе начинают раздаваться смешки.

— Кто смеется? — строго спрашивает Карапет. — Кому там весело? Тебе, Орлов, весело?

— Мне не весело, — признается Орлов.

— Ах, тебе не весело? — иронизирует Карапет. — Тебе, стало быть, скучно! Ну, чтоб тебе не было скучно, иди к доске и объясни нам, чему равен икс.

Орлов подходит и, деловито стуча по доске мелом, начинает излагать примерно следующее объяснение:

“Так как в задаче говорится то-то и то-то, а это на столько-то больше того-то, то икс равен тому-то плюс то-то, а вместе это дает то-то. Составляем уравнение: икс плюс то-то равно тому-то. Решаем уравнение: икс равняется тому-то минус то-то. В результате получаем то-то. Значит, икс равен тому-то”.

— Ну вот! — радостно обращается Карапет ко мне. — Теперь понял?

— Понял, — говорю я.

— Садись, в таком случае. Все садитесь, — отдает распоряжение Карапет.

Мы все гурьбой удаляемся от доски. Я сажусь на свое место, так и не поняв, почему икс сначала был равен чему-то плюс что-то, а потом вдруг стал равен чему-то, но уже минус что-то. Мне, однако, всегда выгоднее сказать, что я понял: остается надежда, что Карапет, может быть, не поставит мне на этот раз плохую отметку. Если же я начну упорно твердить, что не понял, то он быстро разберется, что я в алгебре ни уха ни рыла, как у нас принято говорить, то есть абсолютно ничего не понимаю.

А я на самом деле ничего не понимаю в алгебре. Я не понимаю самой алгебры. В моей голове туман. Отчего это? Может быть, я хворал, когда мы начали проходить алгебру, или по какой-нибудь другой причине отсутствовал на уроках. А может быть, я и присутствовал, да не слушал объяснений преподавателя, а потом, когда спохватился, было поздно: класс ушел далеко вперед, и для меня теперь вся эта алгебра вроде китайской грамоты. Но если так… Если начать все сначала, то, может быть, я одолею эту премудрость? Ведь выучил же я по самоучителю ноты. Почему нельзя выучить по самоучителю алгебру? Почему здесь обязательно нужен учитель? Но бывают ли самоучители алгебры? Я что-то не слыхал о существовании таких самоучителей.