Собрание сочинений. Том 1. Рассказы и сказки - Бианки Виталий Валентинович

Каждый день мы знакомились с каким-нибудь новым семейством и очень весело проводили время. Тут мы узнали, что мы — нырки, называемся — гоголя, а пока не выросли — гоглята. Рядом с нами жили красноголовые нырки и два выводка хохлатых чёрнетей. Все мы очень скоро научились добывать себе еду — всяких там крошечных рачков, личинок ручейников и подёнок, — ныряя за ними на дно. А вот мелководные утки — крупные кряквы и махонькие чирки — не ныряли, а только кувыркались головой под воду, хватали мутную водицу и щелокчили, процеживая её сквозь пластинки своего клюва; что останется — глотали и так кормились. Мелководные утки жили в речушке и на островах против неё.

На берегу бегали долгоносые долгоножки-кулички, водились болотные курочки-погоныши. У них были очень шустрые круглые, как шарики, детишки. Но болотные курочки не были настоящими курами, как сухопутные куры — тетерева, рябчики, куропатки. С настоящими лесными курами я встретился опять только случайно.

В это время я уже часто отделялся от своих братишек и сестрёнок, всегда плававших с мамой. Подплыл раз к такому месту, где лес совсем подошёл к озеру, и слышу вдруг — кто-то окликает меня:

— Здорово, мокрохвостик!

А это, оказывается, тот самый тетеревёнок-краснобровик, который повалил меня, когда мы ещё только пробирались к озеру. Тетёрка неосторожно подвела свой выводок к самой воде, к обрывчику.

Я не сразу узнал своего обидчика, так он вырос. У него уже отросли маленькие крылышки. Таких цыплят называют поршками: они уже могут вспархивать и садиться на нижние ветки кустов. Удивительно, как он-то меня узнал — ведь все мы — птенцы — растём не по дням, а по часам, и я уже стал шлепунцом. Так зовут нас — утят, — когда у нас начинают оперяться крылья и мы изо всех сил шлёпаем ими по воде, пытаясь взлететь, но из этого у нас ещё ничего не выходит.

Не успел я ответить поршку, как он ступил ножками на край обрывчика. Песок под ним посыпался — и тетеревёнок, отчаянно махая крылышками, стремительно поехал вниз и — зрассте! — очутился рядом со мной в воде. Вот бы где отомстить ему: тетеревёнку пришлось в воде гораздо хуже, чем нам — утятам — тогда на земле. Но мы, птицы, никогда не мстим. Тетёрка-мама выбежала из леса, отчаянно кудахтала, но спасти своего малыша не могла: ведь и взрослые куры не умеют плавать. А сухой, не смазанный жирком пух поршка уже намок. Ветер дул от берега. Тетеревёнок беспомощно распластал крылышки. Его несло к середине озера, где его ждала гибель.

Но я бросился ему на выручку — и стал толкать его носом назад к берегу. Скоро он ткнулся в песок, вскочил на лапки, выбежал на берег — и растянулся без сил. Я, конечно, мог бы тут ему крикнуть что-нибудь обидное: «Мокрая курица! Мокрая курица!» — Но он был такой несчастненький, и тетёрка мама так радовалась его спасению… Я тоже был рад, что беда миновала…

Но это не такая уж беда, от неё легко было спастись. А вот через три дня после моей встречи с поршком стряслась над всем нашим озером ужасная, неслыханная беда. Погибло много моих весёлых товарищей и братишек, да и сам я едва спасся.

Глава IV

Я обещал вам рассказать про большую беду на нашем озере. Вот слушайте.

Люди нередко заглядывали в наш лесной мир. Большей частью это были ребятишки — мальчики и девочки. Они сбрасывали с себя оперение, забегали в воду, где нет камышей, весело визжали, плескались. Нас они не трогали — и мы считали их всех хорошими. Правда, я слыхал от одной старой утки, что есть люди с ружьями — охотники. У них в руках маленькие гром и молния, и они стреляют в нас, если мы вовремя не удерём от них. Эта же утка рассказывала, что не так давно приходили два парня, обыскивали берега всего озера и разорили много утиных гнёзд. Ведь только мы — гоголя — устраиваем свои гнёзда в лесу, в дуплах деревьев, а другие утки гнездятся на земле, стараются поближе к воде. Тогда все утки только ещё высиживали птенцов, и парни эти собрали много яиц.

Я подумал, что теперь-то они ничего не могут с нами сделать, раз мы уже вышли из яиц, плаваем и ныряем.

Но вот однажды на дальнем от нас конце озера раздался собачий лай. Я опять плавал один, без мамы, и не понял, почему это встревожились гагары. Гагары — это большие чёрно-белые водоплавающие птицы. Некоторые считают их за уток, но они совсем даже и не родственники нам. Стоит посмотреть на их прямые, острые носы и на ноги, растущие чуть не из самого хвоста, чтобы убедиться в этом. Да и дерепонок нет у них, а какие-то кожные отростки фестончиками на пальцах. И кормятся они рыбой. На нашем большом озере жила всего одна пара гагар, и у неё было всего два гагарёнка, которых они тоже прятали в камышах.