100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941 - Мартиросян Арсен Беникович

При этом вовсе не следует полагать, что советские спецслужбы занимали пассивную позицию. Отнюдь. Все это имело взаимный характер. На невидимом фронте не бывает ни передышек, ни пассивных наблюдателей. Обе спецслужбы (НКВД, а затем и НКВД+НКГБ, и РСХА) исключительно активно противодействовали друг другу. Так что о каком сотрудничестве между НКВД и РСХА в период после заключения договора о ненападении можно говорить? И при чем тут Берия, если он выполнял указания Советского правительства в рамках своей компетенции?!

Миф № 37. Берия (с санкции Сталина) заключил «антипольское соглашение» с Главным управлением имперской безопасности (РСХА) Третьего рейха

Этот миф был запущен в оборот в 1952 г. оказавшимся на Западе польским генералом Т. Бур-Комаровским. Его суть сводится к тому, что-де в целях реализации положений секретного дополнительного протокола к договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. между НКВД и гестапо было заключено некое «антипольское соглашение». Миф утверждает, что в соответствии с этим «соглашением» в марте 1940 г. в Кракове состоялось некое совещание «высочайших чинов НКВД и гестапо», на котором обсуждались совместные действия этих спецслужб в борьбе с польским Сопротивлением, а также вопрос о судьбе интернированных в Советском Союзе польских офицеров. Более того, согласно мифу, выходит так, что по результатам этого совещания органами НКВД были уничтожены польские офицеры, захоронение которых было обнаружено в 1943 г. в Катыни.

Ни автор мифа, ни тем более его толкователи не могут назвать ни точной даты краковской встречи, ни лиц, принимавших в ней участие, ни конкретных пунктов достигнутых на них договоренностей. Тем более они не могут привести хоть какие-либо документальные свидетельства о совместных или хотя бы о скоординированных действиях НКВД и гестапо, ориентированных против польского Сопротивления. Однако если покопаться в Политическом архиве министерства иностранных дел ФРГ, то практически все интересующее нас станет понятным.

Итак, 29–31 марта 1940 г. в Кракове действительно находились представители советской комиссии, а не какой-то «особой комиссии НКВД». Как и аналогичная германская, советская комиссия была образована на основе межправительственного соглашения. Она состояла из трех человек: B.C. Егнарова — председатель комиссии, капитан погранвойск НКВД СССР, И.И. Невский — член Советской главной комиссии по эвакуации беженцев, В.Н. Лисин — член местной комиссии. В ее задачи входило обсуждение ряда вопросов, связанных с организацией обмена беженцами, и подписание с представителями германской комиссии соответствующего протокола.

Германская делегация состояла из четырех человек: О.Г. Вехтер — губернатор Краковской области и председатель Германской главной комиссии, Г. Фладе — майор жандармерии и одновременно заместитель Вехтера в указанной комиссии, а также два представителя министерства иностранных дел Германии. К германской делегации были прикреплены представители и уполномоченные других ведомств рейха, однако в официальной части встречи, связанной с обсуждением и подписанием протокола, они участия не принимали.

Анализируемый миф исходит из того, что в германской комиссии присутствовали офицеры СС. Однако присутствие в ее составе лиц, имевших офицерские звания СС, вовсе не означало их автоматической принадлежности к гестапо или СД — в Третьем рейхе очень многие государственные служащие, в том числе даже и сотрудники МИДа, состояли в СС и носили соответствующую униформу (например, тот же Риббентроп). Имевшими офицерское звание СС в составе германской комиссии были председатель комиссии О.Г. Вехтер и представитель СД в звании гауптштурмфюрера СС (равнозначно войсковому званию капитана) К. Лишка. Согласно архивным германским документам, никаких лиц из гестапо в германской комиссии не было.

Таким образом, один из важнейших «столпов» мифа — «в совещании приняли участие высочайшие чины НКВД и гестапо» — рассыпался на глазах. Капитана погранвойск НКВД СССР, гауптштурмфюрера (капитана) СС и майора жандармерии к «высочайшим чинам НКВД и гестапо» отнести невозможно.

Что же до сути обсуждавшихся вопросов, то, согласно германским архивным документам, ни проблема польского Сопротивления, ни вопрос об интернированных в СССР офицерах бывшей польской армии во время совещания не поднимались и никак не затрагивались.